– Тот, кто приведет ко мне убийцу, будет возвеличен до небес!
Поиски шли по всему лесу. Сарбазы осматривали каждый куст, каждое дупло в дереве, каждую сломанную ветку, которая могла указать, куда скрылся преступник.
Больше других старался Риза-Кули-мирза.
– Выходи, грязный убийца! – кричал он в темную чащу. – Я, сын великого падишаха, сам вырву твое сердце! Ты пытался убить моего отца, царя царей, владыку мира! Но всевышний уберег его от твоей подлой пули!
Эти возгласы смутили визиря. Они слишком походили на извещение сообщника о неудаче заговора.
Покушавшегося так и не нашли. Когда обо всем доложили Надир-шаху, он в ярости велел ослепить начальника конвоя, а его ближайшим помощникам сказал:
– Ваши жизни не в счет.
Все знали, что значил этот приговор – головы осужденных тут же слетели с плеч. Но этим шах не ограничился. Проведенное расследование и некоторые обстоятельства этого вопиющего дела вызвали у него смутные подозрения, что тут не обошлось без участия его сына. Надиру не хотелось в это верить, но он все же велел Риза-Кули-мирзе оставить армию и удалиться в Тегеран до особого шахского распоряжения. Отъезд Ризы был объявлен следствием внезапно открывшейся болезни, но больше походил на конвоирование арестованного преступника.
Это событие наделало много шума. Приближенные являлись проявить сочувствие шаху и обрушить проклятия на неизвестного злодея. Резиденты спешили убедиться, что шах жив, и писали срочные донесения своим правительствам. Предположения были самые разные, но в одном все их донесения были похожи – неудачное покушение состоялось 15 мая 1741 года.
Когда очередь дошла до Сен-Жермена, шах подмигнул ему и сказал:
– Твой эликсир действует.
– Это заслуга вашего царственного щита, – скромно ответил француз.
Вскоре войско двинулось дальше, только охрана Надир-шаха была многократно усилена, а дозорные высылались во все стороны. И горе было тому, кто оказывался на их пути.
Глава 50
Муса-Гаджи торопился в Дербент. Путь туда был неблизкий, но слон бежал резво. Поначалу Муса-Гаджи останавливал слона, чтобы напоить и накормить животное, но тот сам знал свои потребности и ел, когда считал нужным. Муса-Гаджи обращался со слоном ласково, ни разу не пустив в ход острый штырь. Ему хотелось верить, что именно на этом слоне был паланкин, в котором везли Фирузу, и именно этот слон защитил ее от обнаглевшего Надир-шаха. Иногда Муса-Гаджи, погруженный в мечтания, произносил имя любимой, и ему казалось, что слон откликался покачиванием головы, будто это имя было ему знакомо.
Они двигались на юг, и природа становилась все богаче. Весна набирала силу, зелени уже было много, и речки, через которые они проходили, становились все полноводнее от таявших в горах снегов. Но чем ярче становился пейзаж вокруг, тем мрачнее были лица людей – они уходили на север целыми семьями и аулами. Над Дагестаном сгущались тяжелые тучи войны, и люди прибрежных поселений спешили спастись от надвигавшейся кровавой тирании по имени Надир-шах. Им даже некогда было поглазеть на удивительное животное. Радовались ему только дети, не понимавшие, что происходит.
С кем-то Мусе-Гаджи удавалось перекинуться парой слов, но и этого было достаточно, чтобы понять: в Дагестан снова пришла беда.
Наконец, вдали показались грандиозные стены древнего Дербента, стоявшего на пути из Европы в Азию, там, где горы подходили почти к самому морю. Существовал он с незапамятных времен и назывался по-разному – Узел ворот, Ворота ворот, Железные ворота, а много раньше – даже Кавказские Афины. Дербент видел много войн и правителей – от скифов и сарматов до Александра Македонского и Тамерлана.
Когда город принадлежал династии иранских шахов Сасанидов, Хосров I Ануширван решил отгородить свои владения от хазарских племен с севера и воздвиг гигантские стены. Они будто выходили из моря, включали в себя город и цитадель и уходили в горы на десятки верст. А кто-то говорил, что они перегораживали весь Кавказ до самого Черного моря. Но Арабский халифат простер свой меч с юга, разгромил Сасанидов и отбросил хазар. И только Петру I жители Дербента преподнесли ключи от города, уповая на обретение спокойствия под сенью императорского скипетра. Петр был очень удивлен такому гостеприимству: «Когда приближались к Дербенту, то наиб сего города встретил нас и ключ поднес от ворот. Правда, что сии люди не лицемерно, с любовью принесли и так нам рады, как будто своих из осады выручили».
В Дербенте Петр жил в наскоро сооруженной землянке, однако успел сделать немало распоряжений насчет будущности города, который счел весьма важным для Российской державы. Было велено поселить здесь гарнизон, возвести у моря новую цитадель с лазаретами, построить присутственные здания, учредить магазины и завести виноделие. План новой гавани, которая должна была принимать торговые и военные суда, Петр начертил собственноручно.
Однако Гянджинский договор положил конец надеждам дербентцев на спокойствие и процветание. Город был возвращен Персии, и дербентцы чувствовали себя горько обманутыми. Ни бунты, ни восстания горожан не в силах были положить конец тягостному персидскому правлению, а бесконечные высылки бунтарей и переселение в Дербент жителей из персидских провинций приводили город в упадок.
Но здесь еще было на что посмотреть и чему удивиться. Городские стены, такие широкие, что по ним можно было проехать на арбе, имели оборонительные башни и шесть больших железных ворот, каждое из которых имело свое название.
Караульные башни располагались и вокруг Дербента, на холмах и возвышенностях, откуда на многие версты видны были окрестности.
Городские стены поднимались к величественной крепости. Там, среди роскоши и под охраной сильного гарнизона, располагалась резиденция султана Дербента и Ширвана.
За стенами города было много кладбищ и мавзолеев, надгробия которых, похожие на саркофаги, были украшены арабской вязью с удивительным искусством. Особенно почиталось на северном кладбище место упокоения сорока воинов, погибших в битве с язычниками. Место это было накрыто куполом, вокруг возвышались флаги с надписями из Корана. Над надгробиями паломники читали молитвы.
С этой, северной, стороны и приближался к Дербенту Муса-Гаджи на своем слоне. Проезжая мимо кладбища, он произнес полагающуюся в таких случаях молитву и направился к фонтану, где останавливались караваны, идущие в Дербент. Муса-Гаджи напился прохладной воды и умылся. Слона напоил из отдельного бассейна для скота. Таких фонтанов в Дербенте и за его стенами было много. Воду в них проводили с гор по акведукам и скрытым под домами каналам. Ею же были заполнены и большие подземные резервуары, что помогало выдерживать долгие осады.
