Караульные угощали Дервиша-Али кто чем мог, кое-что доставалось и драчливому петуху.
На этот раз Дервиш-Али сообщал караульному, что ночью ходил искать пропавшую овцу соседа и видел вдали огни какого-то лагеря.
– Должно быть, ты видел звезды, – не верил караульный. – Небо чистое, звезды яркие, а Млечный Путь такой светлый, будто река по небу течет.
– Это были люди, которые заночевали в пути, – настаивал Дервиш-Али. – Еще караульным называешься, а не видишь, что под самым носом делается.
– Чего это я не вижу? – сердился караульный.
– Целый караван.
– Караван? – удивленно всматривался в дороги караульный. – Точно, караван!
Со стороны Гуниба приближался караван мулов и лошадей.
– Мулы – Шахмана, а лошади – чужие, – заключил Дервиш-Али.
– Что-то тут не так, – забеспокоился караульный и подал знак выстрелом.
Петух встрепенулся, захлопал крыльями и закукарекал так громко, что неизвестно было, что лучше услышали в Согратле – выстрел караульного или крик петуха.
– Неужели Шахман вернулся? – не верил караульный, всматриваясь в караван из-под ладони. – Его же изгнали.
– Но его мулов никто не изгонял, – напомнил Дервиш-Али.
– Кто же это тогда? – гадал караульный.
– Ты продолжай считать звезды, – важно сказал Дервиш-Али. – А я пойду предупрежу.
И он вприпрыжку понесся с горы наперегонки со своим петухом.
Люди были немало удивлены, когда караван Шахмана вернулся без своего хозяина. Да к тому же привез гору хорошего оружия, порох и прочее, что могло очень пригодиться в скором времени.
– Что все это значит? – спросил Абаш, подоспевший к каравану раньше других аксакалов.
– Привезли кое-что, – отвечали бывшие нукеры Шахмана.
– Пригодится. Надо же Надир-шаха встретить, как положено.
– А где Шахман? – спрашивал Фатали. – Что с ним случилось?
– К шаху пошел, – отвечали прибывшие.
– Предал? – догадался Абдурахман.
– У него свои дела, а у нас свои.
– А откуда все это? – удивлялся Абакар, разглядывая оружие.
– И кони хорошие, – щупал загривки скакунов Сагитав.
– Считайте, прощальный подарок Шахмана, – усмехнулся один из прибывших.
– Забирайте, – предлагал другой. – Шахмана вы изгнали, а мы были и остались андалалцами.
– Вы сделали хорошее дело, – пожимал руки прибывшим Пир-Мухаммад.
Когда все было распределено и волнение немного улеглось, мать Мусы-Гаджи спросила:
– А Муса-Гаджи? Вы его там не видели?
– Как же, видели, – отвечали прибывшие. – Тоже у шаха служит.
– Это неправда! – бросилась на них с кулаками старушка. – Мой сын – не предатель!
– Дворец ему строит, – подтверждали другие.
– На слоне разъезжает.
– Как – на слоне? – поразился Абаш.
– Кто не верит – пусть поедет в Дербент и убедится, – пожал плечами один из прибывших.
– Если он у шаха и даже если он теперь ездит на слоне, значит, что-то задумал, – предположил Абдурахман.
– Не тот он человек, чтобы просто так на слоне разъезжать, – поддержал Мухаммад-Гази. – Вот увидите, он еще себя покажет.
– Говорим, что видели, – отвечали прибывшие, продолжая развьючивать лошадей.
– Камни на слоне возит, где шахский гарем строят.
– Гарем? – переспросил Мухаммад-Гази, начиная о чем-то догадываться. – Шах привез в Дербент свой гарем?
– Ну да. Говорят, там и наша девушка есть.
– Ты ее видел? – набросился на него Мухаммад-Гази. – Наши девушки умрут, а наложницами не станут!
– Успокойтесь, братья, – поднял руку Пир-Мухаммад. – С гаремом мы еще разберемся. Лучше примите гостей как полагается. Накормите, дайте отдохнуть. А потом они расскажут нам много полезного насчет Надир-шаха.
– Это – сколько угодно, – соглашались приехавшие.
– Силы собирает.
– На нас хочет пойти.
– А когда послал Шахмана людей набирать для войска, мы его в лесу и оставили.
– А на шахские деньги купили все, что обернется против него.
– Правильно! – восторгался Абаш.
– Значит, вы ограбили Шахмана? – догадался Абаш.
– Просто проучили, – отвечали прибывшие.
– Золото есть золото. Оно и на добрые дела годится.
Весь день на годекане обсуждали удивительные новости, а Пир-Мухаммад и аксакалы выясняли, что задумал Надир-шах и скоро ли он двинется в горы.
– Думаю, не скоро – предположил Абаш, который ходил на помощь табасаранцам с сельскими джигитами. – Мы их крепко проучили.
– Вот шах и взбесился, – объясняли прибывшие.
– Всех своих командиров созвал, думает, как отомстить.
– Совсем хочет наших людей истребить.
– Время слов кончилось, – сказал Пир-Мухаммад. – Настало время войны.
Глава 72
На следующий день случилось событие еще более удивительное. В Согратль прибыли харбукцы и привезли с собой Фирузу.
Мухаммад-Гази не поверил своим глазам, увидев целую и невредимую дочь.
– Отец! – плакала от счастья Фируза. – Отец!
Мухаммад-Гази готов был обнять и расцеловать свою дочь, которую давно уже считал погибшей или пропавшей без вести. Но даже теперь горский этикет не позволял ему проявить рвавшиеся из сердца чувства.
– Фируза! – заголосили ее тетушки и двоюродные сестры, окружая девушку, будто вернувшуюся с того света.
– Красавица наша!
– Нашлась!
– Иди в дом, – проглотив подкатившийся к горлу ком, строго сказал Мухаммад-Гази и быстро пошел впереди, опасаясь, как бы люди не увидели невольные слезы, навернувшиеся на выцветших от бессонных ночей глазах.
Он надеялся поговорить с дочерью отдельно ото всех, без свидетелей, но дом уже был полон взбудораженными близкими и дальними родственницами, соседками и другими женщинами, спешившими своими глазами увидеть свершившееся чудо.
Плач, благопожелания, счастливый смех лились нескончаемым потоком, и Мухаммаду-Гази оставалось лишь получать поздравления.
– А как бы радовалась ее мать, да устроит ее Аллах в раю! – причитала тетушка Фирузы, сестра Мухаммада-Гази.
Фируза знала, что случилось с ее бедной матерью, и слезы радости сменились слезами горя.
Вдруг все стихло, когда женщины увидели мать Мусы-Гаджи. Женщина поцеловала Фирузу, погладила ее по голове и сказала:
