Глава 65
Буртунай, большой и хорошо обустроенный аул, стоял неподалеку от ущелья Теренгул. Издали ущелье напоминало гигантскую трещину с изодранными краями. Будто земля здесь разверзлась от вековой засухи, а дождавшись дождей, приняла в свое лоно искристую быструю реку. Спиной аул опирался о подножье хребта, а с остальных сторон был огражден глубокими оврагами. Такое расположение делало честь основателям аула и наделяло Буртунай ореолом неприступности. Привыкшие чувствовать себя в безопасности, жители Буртуная и на этот раз решили не покидать свой аул, лишь немного укрепив его с помощью Сурхая и его мюридов.
Увидев, что к аулу приближается имам со своим отрядом, буртунайцы высыпали его встречать. Они ликовали, уверенные в том, что теперь уже никакие генералы не посмеют приблизиться к их жилищам. Люди тянулись к Шамилю, чтобы пожать ему руку. Женщины показывали имама своим детям. А ополченцы выстроились вдоль улиц живым коридором.
– Удивительный народ эти буртунайцы, – говорил Сурхай, ехавший рядом с имамом.
– Я говорю, чтобы уходили, а они не уходят.
– Им лучше уйти, – сказал Шамиль.
– Их соседи давно это сделали.
– Не могу же я их выгнать, – говорил Сурхай.
– Такие гостеприимные люди. Я тут как дома. И остальные воины тоже.
Шамиль не переставал пожимать руки аульчанам, но успевал замечать и их военные приготовления. Те же завалы на главных улицах, как издавна заведено в горах, те же горы камней на крышах, те же бойницы, из которых загодя торчали дула ружей.
Все было сделано хорошо. Плохо было, что в ауле оставалось много женщин и детей, как будто здесь ждали не сильного неприятеля, а старых друзей.
На годекане Шамиля обступили старики.
Спешившись и почтительно поздоровавшись с аксакалами, Шамиль спросил:
– Что слышно нового, уважаемые?
– Ничего особенного, имам, – отвечали старики.
– Тебя вот ждали.
– Хотели посмотреть на своего имама.
– Ты, видно, сильный человек, если у тебя такие наибы, как Сурхай.
– Сурхай – джигит!
– Только боится немного.
– Чего же он боится? – спросил Шамиль, оглядываясь на своего наиба.
– За нас боится.
– Уходите, говорит.
– Это не я сказал, – в который уже раз объяснял Сурхай.
– Это имам приказал!
– А куда мы уйдем?
– Когда дома наши пойдут, тогда и мы за ними.
– Буртунай – не тот аул, который можно напугать.
– А кому не нравится, пусть сами уходят
– Буртунайцы, – сказал Шамиль.
– Поднимаясь на этот годекан, я любовался вашим аулом. Жаль будет, если он превратится в руины.
– Никто и пальцем не посмеет нас тронуть! – зашумели старики.
– Палец отрежем и голову отрубим!
– Это наша земля, и мы никому ее не отдадим!
– Мы на них не нападали, пусть и нас не трогают, не то пожалеют, что связались с буртунайцами!
– Вы знаете, что сюда идет целая армия? – спросил Шамиль.
– С пушками, – добавил Сурхай.
– Слышали, – отвечали старики.
– Как придет, так и уйдет.
– Если от нее что-то останется.
– Подумайте, пока есть время, – сказал Шамиль.
– Но его осталось немного.
– Пойдем, – сказал имаму Сурхай.
– Тебя ждет один человек.
Когда они остановились у дома в верхней части аула, навстречу им вышли Джамал Чиркеевский и хозяин дома, старый кунак Джамала.
Поприветствовав имама и его помощников, хозяин пригласил их в кунацкую, где уже был накрыт стол. Хозяин был человек умный и оставил гостей одних, найдя благовидный предлог:
– Посмотрю, чтобы ваших коней хорошенько накормили.
Когда вслед за хозяином вышли и Султанбек с Юнусом, Джамал сказал Шамилю:
– Я был в Шуре, у меня ведь там сын служит под начальством Жахпар-аги.
Услышав имя своего разведчика, Шамиль переглянулся с Сурхаем, но ничего не сказал.
– Жахпар-ага просил передать тебе привет и вот это.
Джамал достал из потайного кармана серебряную монету, из которой Сурхай по знаку Шамиля извлек записку.
– Девять батальонов, четыре сотни казаков конных и столько же пеших, рота саперов, семнадцать пушек, милиция, обоз… – прочел Шамиль, а затем спросил Джамала: – Ты знаешь, как устроена их армия, сколько это будет всего?
– Девять батальонов… – прикидывал Джамал.
– Сейчас подсчитаю. Когда полк – я и так знаю, а у Граббе же отряд, оттуда-отсюда собрал, какие получше… Так… Батальон – это четыре роты, а рота – четыре взвода… А каждый взвод – тридцать пять – сорок солдат с одним офицером, и один ротный офицер на всех…
– Девять батальонов – это почти пять с половиной тысяч штыков! – успел посчитать Сурхай.
– Верно, – согласился Джамал.
– Еще казаки – восемь сотен… А еще штаб, адъютанты и всякие другие помощники… Артиллерия, семнадцать расчетов…
– Милицию не забудь, – напомнил Сурхай.
– Эти самые опасные.
– Тысячи три наберется, – прикидывал Джамал.
– Ай, гяуры, – злился Сурхай.
– Против своих воюют!
– Получается, тысяч десять и офицеров больше двухсот, – подвел итог Джамал и сам удивился: – Десять тысяч?
– Мне сообщили, что из Тифлиса могут еще прислать войска, – добавил Шамиль.
– Сильно ты генералов разозлил, – сказал Джамал.
– Это они меня разозлили, – ответил Шамиль.
– Сколько раз я предлагал мир? Не хотят – пусть воюют. У нас тоже людей немало.
– Нам бы еще пушки, как у них, – вздыхал Сурхай.
– Главное, у них есть порядок, – сказал Шамиль.
– А у нас каждый хочет воевать сам по себе. Зачем буртунайцы не уходят? Все остальные из этих мест ушли. Может, генерал и подожжет их аулы, зато не будет обстреливать из пушек. И еды не найдет. А со своими обозами они еле двигаются.
– Буртунай – сильный аул, – сказал Джамал.
– И наш Чиркей тоже. Эти батальоны, которые пришли из Шуры, сначала хотели через Чиркей пройти, чтобы сократить путь, но мы их не пустили.
– Это вы хорошо сделали, – сказал Шамиль.
– А с буртунайцами мы договорились… – Джамал открыл дверь и позвал кунака: – Эй, Нажмуддин! Ты совсем забыл про своих гостей!
