– А если рабу легче оставаться рабом? – сомневался Аркадий.
– Из свободы кашу не сваришь.
– Тогда пусть подбирает ханские объедки, – возмутился Айдемир, – как собака.
– И что же, у вас все свободно живут?
– Конечно, – заверил Айдемир.
– Рабство – грех, харам. А у Шамиля теперь считается как преступление. Если узнает – сначала хозяина накажет, а потом и самого раба, чтобы не позорил человеческое звание.
Аркадию странно было это слышать. Но его сосед по лазарету рассказывал, что многие бежавшие солдаты, даже пленные, потом не хотели возвращаться.
– Они даже жен себе крадут, – рассказывал Айдемир, закончив с патронами и принимаясь за чистку винтовки.
– Как это? – не понял Аркадий.
– Где крадут?
– В станицах, если казаки. А если просто солдат, то в крепости. А если ислам принимает, то и на нашей жениться может.
– На горянке? – не верил Аркадий.
– А что? Война, кунак. Мужчины умирают, женщины остаются. Откуда дети будут, если женщины замуж не выходят?
Эта простая логика убедила Аркадия. Он вспомнил о своей невесте, которую, наверное, следовало выкрасть, а не уступать заезжим фанфаронам. И у Аркадия дрогнуло сердце.
– А красть невест – это трудно? – спросил он кунака.
– Не труднее, чем тебя, – рассмеялся Айдемир.
– И убивать никого не надо. Особенно если она тоже тебя любит.
Запах готового блюда Аркадию не понравился. Но, глядя, с каким аппетитом ест его кунак, Аркадий решился попробовать похлебку. И тут только понял, как был голоден.
Пока Аркадий ел, Айдемир готовил заряды для своего пистолета. Один за другим он вынимал свои газыри, снимал украшенную серебряную головку и насыпал внутрь порох. Для этого у него была пороховница в виде бараньего рога с особой меркой. Лучший порох, затравочный, который насыпался на полку перед стрельбой, хранился в изящной натруске. Еще у Айдемира была коробочка для войлочных пыжей и пуль. Закончив с газырями, он принялся заряжать пистолет. Сначала насыпал пороху, забил пыж, затем положил пулю, предварительно смазав ее бараньим салом, и тоже прибил ее пыжом. Потом проверил шомполом, если он отскакивал, значит пистолет был заряжен правильно.
Пистолет у Айдемира был отменный, дагестанской работы, оправленный в серебро, с изящной резьбой по дулу и рукояти. Красивое оружие было гордостью горцев, которые мало заботились о красивой одежде, но за хорошее оружие могли отдать последнее, что имели.
– Знатный пистолет, – сказал Аркадий.
– Кубачинский, – гордо сообщил Айдемир.
– Лучше вашего ружья бьет.
– А у меня французские, – сказал Аркадий.
– У тебя? – удивился Айдемир, окидывая взглядом Аркадия.
– Покажи!
– В лагере остались, – с сожалением сообщил Аркадий.
– Дуэльные.
– Это когда друг в друга стреляют? – спросил Айдемир.
– С секундантами, – кивнул Аркадий.
– С кем дрался? – поинтересовался Айдемир.
– Ни с кем, – ответил Аркадий.
– Хотел только.
– Значит, ваше начальство разрешает убивать друг друга? – спросил Айдемир.
– Не разрешает, но это дело чести, – объяснил Аркадий.
– Правильно, – согласился Айдемир.
– Негодяев надо убивать, как шакалов.
– Это не убийство, – объяснял Аркадий.
– Это поединок.
– Один на один?
– Да, только, если я вызываю кого-то на дуэль, право выбора оружия за ним. Пистолеты или шпаги, например.
– Интересно, – качал головой Айдемир.
– Сделает подлость и еще оружие выбирает, каким лучше драться умеет?
– Дуэльный кодекс, – кивнул Аркадий.
– Такие правила.
– Почему тогда солдаты не вызывают на дуэль офицеров, которые их унижают?
– Во-первых, вызвать можно только равного, – объяснял Аркадий, который знал дуэльный кодекс наизусть.
– То есть дворянин – дворянина. А во-вторых, нельзя вызывать на дуэль начальника, если оскорбление нанесено по служебным делам. Другое дело – личное оскорбление, тут и генерала можно к барьеру.
– А царя? – спросил Айдемир.
– Царя нельзя, – ответил Аркадий.
– Своего нельзя…
Тут он призадумался, считать ли Шамиля царем горцев? Выходило, что не царь, ведь власть ему досталась не по наследству, а по выбору, да и дворян горских он же сам и изничтожал.
– А еще кого нельзя? – допытывался Айдемир.
– Сумасшедших. От них и от людишек с потерянной репутацией даже вызов принимать не положено, – пояснял Аркадий.
– Кроме того, тяжесть оскорбления делится по степеням, а от них уже зависит род дуэли: до первой крови, тяжелой раны или до смерти…
Аркадий увлеченно раскрывал тонкости дуэльного дела, и Айдемир слушал его с большим интересом. Аркадий добрался до секундантов, затем перешел к распорядителям и докторам. Айдемир начал уже путаться в дуэльной науке, но Аркадий говорил со все большим жаром, излагая теперь виды дуэлей на пистолетах:
– Первая – дуэль на месте по команде, потом – на месте по желанию, далее – тоже на месте, но с последовательными выстрелами. Еще бывают дуэли с приближением и с приближением и остановкой…
Но Айдемир отказывался верить, что такое простое дело, как поединок, требует стольких странных правил. Он еще некоторое время кивал, а затем прервал Аркадия неожиданным вопросом:
– А могу я вызвать на дуэль вашего генерала Граббе?
– Вряд ли он примет вызов, – усомнился Аркадий.
– Ты же не дворянин.
– У нас дворян нет, – покачал головой Айдемир.
– Но разве свободный человек не лучше дворянина?
– Он и от равного-то, от генерала, вызова не принял, – объяснял Аркадий.
– Вернее, как будто принял, но на дуэль не явился.
– Испугался? – усмехнулся Айдемир.
– Граббе храбр до безумия, – заверил Аркадий.
– Скорее, счел соперника за сумасшедшего.
– Где, говоришь, твои пистолеты? – напомнил Айдемир.
– В обозе, – сказал Аркадий.
– У маркитанта. В его фургоне следует дама, про которую я тебе говорил, а у нее футляр с пистолетами. А тебе зачем?
– Люблю хорошие пистолеты, – сказал Айдемир.
– Значит, я не могу вызвать на дуэль Граббе?
– Нет, – мрачно произнес Аркадий.
– А я могу.
