– Вы чуть было не сорвались в реку, ваше превосходительство, – сказал Милютин, придерживавший Граббе за другую руку.
– Назад! – приказал Граббе, стараясь не смотреть на Ахульго.
– В лагерь!
Когда они вернулись в Чиркату, оказалось, что отряд, посланный для овладения противоположным берегом, встретил незначительное сопротивление у Сагритлохского моста, сумел его перейти и благополучно вернулся. Через реку перекинули канаты, переправили необходимые инструменты, и работы по наведению моста пошли быстро. К переправе, как и было приказано, вышла только часть отряда, остальные силы двинулись к Ашильте, находившейся в близком соседстве с Ахульго со стороны гор.
Граббе это порадовало, но пугающий образ Ахульго, открывшийся ему у реки, все еще стоял у него перед глазами. Генерал вошел в свою палатку, опрокинул большую рюмку водки и рухнул на походную кровать.
Когда Граббе проснулся, над ним нависал Траскин с потухшей сигарой в зубах.
– Ахульго, – произнес Граббе.
– Вот и чудно, Павел Христофорович, – обрадовался Траскин, вынул изо рта сигару и крикнул: – Кофе его превосходительству!
Тут же появился денщик Иван с подносом, на котором дымилась чашка. Граббе отхлебнул обжигающего кофе и сел на кровати.
– Который час, полковник?
– Исторический! – провозгласил Траскин.
– Мост почти готов!
– Который час, я спрашиваю? – сердился Граббе, ища свои часы.
– Полдень, ваше превосходительство, – опередил его Траскин.
– Адъютанта ко мне!
Васильчиков появился с Милютиным и топографом Алексеевым.
– Здравия желаем, ваше превосходительство! – хором сказали вошедшие.
– Зачем же все сразу? – поморщился Граббе, допивая кофе.
– Вы, пока спали, ваше превосходительство, изволили не единожды требовать Ахульго, – деликатно объяснял Васильчиков.
– А у нас как раз готово описание неприятельской позиции.
– Позиции? – не понял Граббе.
– То бишь Ахульго, – сказал Милютин.
Топограф развернул составленную им карту.
– И план, ваше превосходительство, и глазомерная съемка, и словесное описание, – сообщил Алексеев.
– Извольте, – кивнул Граббе, начавший приходить в себя.
– Правду сказать, это не гора, а достойный удивления перл, дикая прихоть природы, – начал Милютин.
– Грозная позиция! Две одиноко стоящие крутые скалы, разобщенные от всего окружающего глубокими обрывами. Всего разглядеть не удалось, но и то, что успели, являет собой достижение фортификационного искусства, которое бы сделало честь и не горскому инженеру.
– Старое и Новое Ахульго, как видно из плана, занимают два огромных утеса, разделенных между собою глубоким и узким ущельем речки Ашильтинки, – продолжил Алексеев, показывая на карте описываемое место.
– Оба вместе они составляют полуостров, огибаемый с трех сторон рекой Андийское Койсу.
– Погодите, – поднял руку Граббе.
– Я и сам все это видел. Лучше пригласите в штаб командиров, пусть они полюбуются, а я потом буду.
План, представленный Алексеевым, и словесное описание Милютина офицеры поначалу сочли преувеличением.
– Откуда такое могло взяться в горах? – недоумевал Пулло.
– Не иначе как турки шпионов прислали, – предположил Лабинцев.
– Или, скорее, англичане, – добавил Попов.
– В прошлый раз ничего такого не было.
– А мне думается, что горцы и сами кое-чему научились, – сказал Галафеев, пожевывая ус.
– Однако же, господа, – сказал Траскин, – желательно знать подробности этих титанических работ.
– Верхние площадки утесов ограждены кругом каменистыми обрывами и примыкают к окружающим горам только двумя узкими перешейками, – продолжал Алексеев.
– А над Новым Ахульго высится, кроме того, отвесная вершина, увенчанная Сурхаевой башней.
– Что еще за башня? – любопытствовал Пулло.
– Вроде небольшой крепости, – объяснял Милютин.
– Командует всеми подходами к Ахульго.
– Дас, – мрачно изрек Галафеев.
– Ничего, ваше превосходительство, – сказал Попов.
– Мы их мортирами достанем, навесным огнем.
– Подозреваю, там много сюрпризов заготовлено, – сказал Галафеев.
– И все скрыто за огромными завалами, – продолжал Милютин.
– Обрывы обоих Ахульго изрыты множеством пещер. А в одном месте утесы до того сближаются, что между ними переброшено над пропастью несколько бревен в виде моста. Сущая беда это Ахульго! Вроде как грецкий орех из двух половинок, если скорлупу снять.
– Орешек-то крепкий, – заметил Галафеев.
– Просто так не раздавишь.
– Вообще вся местность Ахульго чрезвычайно сурова и дика, – добавил Алексеев.
– Горы каменистые, бесплодные, все в трещинах.
– Так что там еще Шамиль придумал? – торопил Галафеев.
– Не довольствуясь естественной неприступностью местоположения, Шамиль укрепил свое убежище еще искусственными средствами, весьма хорошо обдуманными, – добавлял Милютин.
– Узкие гребни, которыми оба Ахульго примыкают к окружающим горам, глубоко перекопаны. За перекопами – каменные постройки с бойницами. В Новом Ахульго за передовою башнею устроено нечто вроде бастионного фронта: две каменные постройки, а между ними крытые траншеи.
– Полагаю, для перекрестного огня, – сказал Попов.
– По собранным сведениям, на обоих Ахульго устроены целые селения, но дома совершенно скрыты за покатостями со стороны возможного штурма, а большею частью вкопаны в землю.
– Ловко, – качал головой Лабинцев.
– Подземная крепость. Слыханное ли дело, господа?
– Устроены также боковые ложементы по краям обоих утесов, не считая множества завалов.
– Сдается мне, наш с Фезе визит не прошел для горцев даром, – сказал Попов.
– Вместо прежних саклей – укрепления, которые весьма трудно будет сбить даже полевой артиллерией.
– К тому же неприятель в своих подземных саклях, траншеях, завалах, пещерах и за утесами будет совершенно скрыт от наших глаз и выстрелов, – добавил Пулло.
– А наши войска, напротив, будут открыты на всех пунктах.
– А если принять в соображение меткость стрельбы неприятеля… – размышлял Галафеев.
– Да к тому же упорство и фанатизм, с которым горцы будут обороняться в своем последнем убежище…
Галафеев не закончил, увидев, что в палатку вошел Граббе. Подчиненные отдали командующему честь. А Траскин закончил вместо Галафеева:
