Однако беспокойство его все равно не покидало.
Когда наибы со своими мюридами отправились на вылазку, Шамиль занял позицию у первых завалов, готовый сам поддержать их старания.
Первым вступил в дело Омар-хаджи. Его бойцы продвинулись вперед и вступили в ожесточенную перестрелку с апшеронцами, прикрывавшими батарею, которая обстреливала Старое Ахульго. На помощь к однополчанам бросилась другая рота, стоявшая дальше. Тем временем не замеченные противником пятьдесят человек во главе с Балал Магомедом проникли далеко по ущелью речки Ашильтинки и обрушились на батарею, обстреливавшую Новое Ахульго. Когда передовые части Граббе вступили в эти схватки, за дело взялся Ахбердилав. Его люди подобрались прямо к мантелету и бросились с кинжалами на охранивший его пост. Затем они овладели всем сооружением, разрушили его до основания, щиты подожгли и столкнули с кручи.
Шамиль хотел уже броситься на помощь, чтобы помочь скинуть вниз тяжелый защитный вал, но наибы справились сами. Они накинули цепи на его край, развернули, как советовал слепой аксакал, и опрокинули вал вниз, вслед за щитами. Со страшным грохотом, раскидывая вокруг поленья и срывая по пути камни, гигантская корзина покатилась по скату горы и исчезла в пропасти, унося с собой тяжкие труды саперов и надежды Граббе на скорое покорение Ахульго.
Выполнив задачу, мюриды вернулись обратно. Они не выражали особой радости, скромно отвечали на поздравления имама и жителей Ахульго, но глаза их светились гордостью. На это раз обошлось почти без жертв, были только раненые.
Глава 104
Граббе снова пребывал в дурном расположении духа. Время шло, а Шамиль продолжал упорствовать. Ни ядра, ни галереи на цепях, ни грозные ультиматумы горцам, ни разносы подчиненных делу не помогали. А на новый открытый штурм Граббе не решался, опасаясь еще большего конфуза. Приходилось скрепя сердце признать, что Галафеев оказался предусмотрительнее своего начальника, когда предлагал сначала занять левый берег Койсу и блокировать Ахульго со всех сторон. Но признать это публично Граббе не мог. В воздухе и без того уже витало сомнение в его полководческих талантах. Граббе попытался призвать на помощь гений Ганнибала, вспоминая, как тот раздвигал скалы перед своей армией и ее боевыми слонами. Однако способы Ганнибала здесь не годились. Тот устраивал гигантские костры, а когда скалы нагревались, заливал в трещины уксус и крошил размягченные таким образом камни. Но саперы Граббе отлично обходились и без уксуса, у них был порох. И между Граббе и Ахульго уже не было никаких скал, был только голый узкий перешеек, упиравшийся в глубокие рвы и крепкие завалы.
Граббе решил подойти к делу иначе. Призвав Милютина, он внимательно разглядел карту военных действий и вдруг спросил:
– Так откуда у Шамиля столько свежих сил?
– Не так уж и много, ваше превосходительство, – сказал Милютин.
– Лазутчики донесли, что теперь у него едва наберется триста сабель.
– Есть у него силы! – осадил Милютина Граббе.
– И я желаю знать, как они попадают на Ахульго?
– Вот здесь, – показал Милютин на поворот реки ниже Ахульго.
– Перекинута пара бревен. Через них и получает Шамиль подмогу и продовольствие.
– Отчего же переправа сия не разрушена?
– Некоторым образом по недоступности, – объяснил Милютин.
– Кругом отвесные утесы, а с нашей стороны по добраться трудно.
– Безобразие! – ударил кулаком по столу Граббе.
– Осмелюсь доложить, ваше превосходительство, – растерянно говорил Милютин, оглядываясь на Васильчикова.
– Вы и сами изволили приказывать, чтобы не трогали переправу. Вы полагали, что она послужит бегству Шамиля с Ахульго.
– Что-с? – Граббе вперился тяжелым взглядом в поручика.
– Разве я такое приказывал?
– Осмелюсь доложить, имеется запись в военном журнале…
– Вздор! – Граббе ткнул пальцем в переправу и заявил: – Уничтожить! А для исполнения сего предначертания немедленно занять левый берег Койсу.
– Прикажете писать приказ?
– Исполняйте.
Васильчикову Граббе велел вызвать Галафеева и Лабинцева. Когда они явились и получили приказ, Граббе добавил:
– Я могу взять Шамиля и так, но не желаю излишних жертв.
– Совершенно справедливо, – согласился Пулло.
– Занятием левого берега я лишу Шамиля переправы, – продолжал Граббе.
– Замкну блокаду и поставлю в тылу Ахульго батареи. Пора вразумить несговорчивого имама. Полагаю, тогда он сделается куда покладистее. Я великодушно оставлял ему возможность уйти. Увы, Шамиль не внял. Теперь я приду к нему сам.
Место, которое было избрано для возведения нового моста, было труднодоступно, а быстрое течение реки, к тому же наполнявшейся таявшими в горах снегами, делало задачу еще более сложной. Однако саперам было не привыкать, и скоро уже загремели взрывы, застучали кирки, и к реке потянулась дорога. Мюриды наиба Галбаца тут же соорудили на противоположном берегу завалы и открыли стрельбу, пытаясь помешать работам. Но строители были защищены турами, а затем были устроены и батареи, с которых горные орудия открыли по мюридам огонь. Завалы были разбиты, и горцам пришлось отступить. Засев на новых позициях, они продолжали обстреливать саперов, но те упрямо продолжали спускаться к реке.
Наконец, ночью два батальона Кабардинского полка под командой Лабинцева спустились к самой реке. Утром артиллерия снова открыла огонь, заставив горцев отступить еще дальше.
То, что происходило дальше, Милютин, несколько приукрасив события, записал в журнал отряда:
«В то же время 50 человек охотников, со всех частей отряда, бросились в реку и с неимоверными усилиями переплыли ее; некоторых из них сносило течением к самому Ахульго, и хотя они выходили на берег под сильнейшим неприятельским огнем, тем не менее почти все успели спастись от вражеских пуль. Вслед за этим натянули два каната и сделали опыты для устройства парома на бочках и на бурдюках; но все попытки кончились неудачей, потому что страшная быстрина течения и подводные камни решительно препятствовали переправе на пароме. Видя невозможность устройства паромной переправы, генерал Граббе пришел к убеждению, что единственным средством к переходу войск на левый берег реки может быть прочный мост, и потому на другой же день решил приступить к работе; охотников отозвали обратно в лагерь. 1-го и 2-го августа приготовлялся сруб и свозились материалы к месту переправы, а 3-го мост не доходил до противоположного берега всего только на 5 сажен. Горцы, видя наше намерение построить мост, вырыли на берегу ямы, чтобы укрыться в них от артиллерийского огня, и отсюда стреляли по рабочим; но скоро их выгнали сосредоточенными выстрелами артиллерии и стрелков, расположенных по берегу.
В то же время семь человек отличных пловцов переплыли реку и снова натянули канат, с помощью которого на левый берег перекинули лестницу, и по ней быстро переправились застрельщики и три роты, что послужило сигналом ко всеобщему бегству мюридов из завалов.
