Вдоль каменистого берега сновали небольшие суденышки, а те, что побольше, стояли поодаль на якорях, терзаемые высокими волнами.
В двух верстах на склоне большой горы виднелся аул Тарки – столица шамхальства, а над аулом – крепость Бурная. Вернее, сама крепость была уже упразднена, а ее строения переданы Апшеронскому полку для устройства лазарета и помещения гарнизоном одного батальона.
Проведя в Петровске несколько дней, путешественники присоединились к транспорту, перевозившему артиллерийские припасы в Шуру.
Они выехали утром. К обеду миновали аул Кумтуркала, подле которого высилась неизвестно откуда взявшаяся песчаная гора. И к вечеру, одолев тридцать пять верст, въехали в Темир-Хан-Шуру.
Лиза была очень взволнована, ожидая встретить супруга на каждом шагу. Она была в шляпке с густой вуалью, что позволяло ей всматриваться в каждого встречного, не нарушая приличий. Во многих офицерах ей чудилось что-то знакомое, но того, в ком бы она признала своего мужа даже после стольких лет разлуки, Лиза не находила.
Аркадий тоже был неспокоен. Теперь он выглядел настоящим горцем, отрастив бородку и окончательно сменив гражданское платье на кавказский наряд из магазина Челахова. Но, в отличие от Лизы, Аркадий разглядывал туземцев, вооруженных не хуже него. Многие, как ему казалось, вполне могли бы оказаться Шамилем, если бы не равнодушие, с которым относились к ним офицеры. Тем не менее Аркадий заносчиво поглядывал на каждого кандидата в дуэльную пару, поминутно хватался за кинжал и с сожалением вздыхал, вспомнив, что футляр с пистолетами лежит в багаже.
И Лизу, и Аркадия несколько обеспокоило, что в крепости было много горцев и очень редко попадались военные. Но это заблуждение скоро рассеялось. В офицерском клубе горели все окна и гремела музыка. В Шуре проходил грандиозный бал-маскарад.
Большой зал был убран со всей возможной роскошью. Вдоль потолка висели гирлянды бумажных фонариков, окна были увиты цветами и ветками с южными плодами. Повсюду свисали лозы с кистями спелого винограда. Стены были затянуты коврами и яркими шалями.
Когда Лиза и Аркадий вошли в зал, на них никто не обратил внимания. Опешившие гости не верили своим глазам. Публика веселилась так, будто это была счастливая Венеция, а не затерянная в горах Кавказа военная Шура. Аркадий в горском костюме и Лиза в дорожном платье, под вуалью выглядели здесь так необычно, что их принимали за карнавальные персонажи.
Вокруг кружились испанские доньи, пираты, турецкие султаны, амазонки, арабские паши и вакханки. Мелькали маски и полумаски, диковинные шляпки, множество домино в виде разноцветных плащей с капюшонами, яркие накидки, короткие мантии, сюртуки и фраки… Все это хаотично двигалось, но центром веселья все равно оставался персонаж в шелковом китайском костюме, глядя на которого, могло показаться, что под халатом у него спрятана дюжина подушек.
Аркадий робко прижался к стене, а Лиза отважно шагнула в круговорот загадочных масок. Ей казалось, что она вот-вот встретит своего мужа, и ей следовало быть на виду, чтобы и он мог узнать ее. Маски смеялись ей в лицо, подшучивали над ее костюмом, но никто Лизу не узнавал.
У нее уже начала кружиться голова, когда, сквозь музыку и смех вдруг явственно донеслось:
– Лиза!
Не смея верить в свое счастье, Лиза закрыла глаза и обернулась, протянув лишь руки навстречу голосу, произнесшему ее имя.
– Вы здесь? Какими судьбами?
Лиза узнала этот голос. Она открыла глаза и увидела перед собой маску, одетую в костюм римского патриция с лавровым венком на голове.
– Генерал? – слабым голосом произнесла Лиза.
Это был Граббе. Он взял ее за руки и усадил на диванчик у стены.
– Какими судьбами, сударыня?
– Я… Вы… Как хорошо, что я вас встретила, Павел Христофорович!
– Я тоже несказанно счастлив, – деланно радовался Граббе.
– Однако же такой сюрприз…
– А где Михаил? – спросила Лиза.
– Он здесь?
– Не совсем, – ответил Граббе.
– Как вас понимать, генерал? – спросила Лиза упавшим голосом.
– Он, видите ли, в Хунзахе. По долгу службы.
– Он… Он жив?
– Вполне, – успокоил ее Граббе.
– Он у вас настоящий герой.
– А где это – в Хунзахе?
– Тут, неподалеку. В горах.
– Я должна ехать, – решительно сказала Лиза.
– Видите ли, – гладил ее руку Граббе.
– Вам туда нельзя.
– Я еду сейчас же, – настаивала Лиза.
– Туда нелегко добраться, – пытался объяснить Граббе, восхищаясь этой отважной женщиной и внутренне негодуя за ее опрометчивость.
– Проще доехать до Петербурга, чем до Хунзаха.
– Вы поможете мне, Павел Христофорович? Я должна его видеть!
– Всенепременно, сударыня. Надо только немного подождать.
– Почему? – не понимала Лиза.
– В горах уже снег, дороги невозможные, – убеждал Граббе.
– Давайте лучше потанцуем.
– Благодарю вас.
– Лиза отвернулась, утирая платком выступившие слезы.
– Я не могу теперь. Я устала в дороге.
– Всего один тур вальса, – настаивал Граббе, беря Лизу под руку.
– Усталость как рукой снимет.
– Я не расположена, – отказывалась Лиза.
– Нет уж, позвольте! – настаивал Граббе, желавший показать свою безграничную власть.
Но тут между ними встал Аркадий.
– Сударь!
– Что-с? – недоуменно уставился на него Граббе.
– Кто таков?
– Честь имею, Аркадий Синицын, дворянин! – отрекомендовался Аркадий.
– А выглядите, как шут гороховый, – усмехнулся Граббе.
– Как вы смеете? – двинулся на Граббе Аркадий.
– Я не позволю!
– Это генерал Граббе, – представила генерала Лиза.
Аркадий остолбенело уставился на римского патриция и руки его невольно вытянулись по швам.
– Господин Синицын оказал мне много добрых услуг, – говорила Лиза, стараясь сгладить недоразумение.
– Он сопровождал меня от самого Ставрополя.
– Наглец, и больше ничего, – вставил стоявший поблизости китаец Траскин.
– А вы, милостивый государь… – негодовал Аркадий.
– Этот милостивый государь – начальник моего штаба, – сообщил Граббе.
– Флигель-адъютант полковник Траскин.
Аркадий был ошеломлен. Люди, от которых могла зависеть его судьба, смотрели на него как на последнее ничтожество.
