– Хочу поручить тебе начальство над Старым Ахульго.
– Думаешь, справлюсь?
– Ты и не с такими делами справлялся, – положил руку ему на плечо Шамиль.
– Если дело дойдет до битвы, никто лучше тебя не сможет защищать эту половину нашей крепости. А Сурхай поможет тебе сделать все, что нужно для обороны.
– Мы сделаем Старое Ахульго неприступным, – пообещал Омар-хаджи, пожимая Шамилю руку.
– А я пока отправлю людей и пойду проведаю Старое Ахульго.
Когда Шамиль появлялся в расположении той или иной общины, люди поднимались, приветствуя своего имама. Но на лицах было больше тревоги, чем радости. Ничуть не смущаясь, горцы подходили к имаму, чтобы пожать ему руку и расспросить о житье-бытье, так, будто ничего больше их не интересовало. И только старейшины спрашивали о главном – о войне, о том, чем они могут помочь имаму, а уже затем – куда девать их семьи, оставшиеся без крова.
Наибы Сурхай, Али-бек и Галбац-Дибир Каратинский уже заметили имама и спешили ему навстречу.
– Вы не останетесь без нашей помощи, как мы не остались без вашей, – говорил имам людям.
– О вас позаботятся эти наибы. Они лучше меня знают, как вас устроить.
И Шамиль пошел дальше, оставив наибам разбирать нужды переселенцев.
Глава 55
На Ахульго играли дети. Мальчишки соревновались в прыжках с места. Чтобы прыгнуть подальше, они брали в руки булыжники, от которых отталкивались в воздухе во время прыжка. Каждый старался превзойти другого. И не только из духа соперничества, но и потому, что невдалеке сидели на пригорке девочки, которым тоже было интересно, кто победит. И мальчишки старались изо всех сил, особенно надеясь, что их заметит синеглазая красавица Муслимат, дочь наиба Сурхая.
Среди соревновавшихся были и дети Шамиля. Мальчишки были так увлечены, что не замечали стайку ребят, которые стояли поодаль. На лицах новичков было написано сильное желание поучаствовать в состязании, но их что-то удерживало.
– Джамалуддин! – окликнул Шамиль.
– Что, отец? – подбежал к нему сын.
– Почему эти ребята не играют с вами?
– Не знаю, – пожал плечами Джамалуддин.
– Может, потому, что они рабы?
– Рабы? – не поверил Шамиль.
– Так говорят, – кивнул сын.
Шамиль положил руку на плечо сына и сжал ее так, что на лице Джамалуддина появилась гримаса боли.
– Запомни, сын мой, – тихо сказал Шамиль.
– Среди нас не может быть рабов.
– Сам посмотри, – сказал Джамалуддин.
– У них даже кинжалов нет.
Шамиль вгляделся в ребятишек и убедился, что в этом сын прав. У них не было кинжалов, а многие были и босыми. Шамиль направился к ребятам, но те испуганно от него шарахнулись.
– Подойдите! – велел имам.
Ребята переглянулись, а затем несмело приблизились.
– Салам алейкум, – сказал им Шамиль, протягивая руку.
– Ва алейкум салам, – отвечали ребятишки, но руки не пожали, а только кланялись, прижав руку к груди.
– Значит, вы мусульмане? – спросил Шамиль.
– Да, алхамдулилля, – как принято, отвечали они.
– И вы – рабы? – едва сдерживал гнев Шамиль.
– Да, – отвечали ребята.
– Как и наши отцы.
– И матери.
– Или вы не рабы, или вы не мусульмане, – сказал Шамиль.
– Как это? – не понимали ребята.
– Где ваши родители? – спросил Шамиль.
– Там, – показывали ребята.
– В нашем ауле много рабов.
– Всегда так было.
– Пойдемте со мной, – велел Шамиль и, взяв двоих мальчишек за руки, пошел туда, где расположились жители их аула.
Подойдя и сдержанно поздоровавшись, Шамиль громко спросил:
– Есть ли среди вас рабы?
– Есть, как не быть, – отвечали горцы.
– Не бросать же их на погибель.
– Все-таки они тоже люди.
– Пусть выйдут вперед, – велел Шамиль.
Из толпы выступило несколько человек разного возраста, плохо одетые и без кинжалов на поясе. Следом несмело вышли их женщины. И самый старший из них сказал, поклонившись:
– Да возвеличит тебя Аллах, великий имам.
– Поднимись, – приказал Шамиль.
Но тот будто не слышал. Тогда по знаку Шамиля Юнус с Султанбеком схватили его и выпрямили так, что у него в спине что-то хрустнуло.
– Ты можешь кланяться только Аллаху, – сказал Шамиль.
– Разве не ты теперь наш хозяин? – ответил тот, кто признавал себя рабом.
– Я – имам, – ответил Шамиль.
– А хозяев у тебя нет.
Удивленные люди переглядывались, не понимая, что происходит.
– Зачем вы здесь? – обратился Шамиль ко всем, кто его слышал.
– Разве не затем, чтобы бороться за свободу?
– Да, – отвечали горцы.
– Как же вы можете бороться за свободу, имея рабов?
– Так им даже лучше, – сказал старшина аула.
– Раб – и есть раб. Они же только работают, а мы еще и воюем!
– Назовите их свободными, пожмите им руку, как братьям по вере, дайте им оружие, и тогда посмотрим, будут ли они бороться за свободу, – ответил Шамиль.
– Ну, раз ты так хочешь… – неуверенно произнес старшина.
– Я хочу только того, что велит нам всевышний, – ответил Шамиль.
– Разве пророк, да благословит его Аллах и приветствует, не освободил своего чернокожего раба Билала, когда тот пропел призыв на молитву?
– Освободил, – согласился старшина.
– Но этого, – показал он на своего раба, – я купил на базаре за хорошие деньги.
– И я купил! – послышалось из толпы.
– А мой сам пошел в рабы, потому что его семья не могла расплатиться с долгами!
– А если их отпустить, кто вернет нам деньги?
– Всевышний Аллах! – ответил Шамиль.
– Освободившим из рабства мусульманина он вернет столько, сколько не принесут вам тысячи невольников!
Толпа недовольно гудела, люди спорили, но согласия не выходило.
– Эй, мусульмане! – призывал Шамиль.
– Позаботьтесь лучше о своей душе, чем о греховном имуществе. Имея рабов, вы сами становитесь рабами! А молитвы рабов, как сказал наш шейх, не будут услышаны!
Невольники слушали Шамиля, раскрыв рты.
– Лицемерие – страшный грех, – горячо убеждал Шамиль.
