Ей не хватало массивного полированного буфета из чёрного дерева. Его когда-то покупал Ансар, а теперь, пропылившись некоторое время в сарае, он был отдан соседке вместе с другими предметами обихода. Она часто вспоминала и уютную, увитую виноградом беседку, где после наполненного хлопотами дня любил сиживать, покуривая трубку и читая газету, её Ансар. Теперь её переоборудовали в кухонное помещение.
«Хорошо хоть цветник оставили!» – ворчливо подумала женщина, глядя из окна новой кухни на яркие, вот-вот готовые распуститься розовые бутоны.
Ещё одно окно выходило прямо в сад, где буйно цвели сейчас деревья, кустарники и грядки. В глубине сада, прямо у бассейна, неугомонный Имран поставил небольшой, симпатичный финский домик из двух комнат с прихожей.
– Это для кого-нибудь из мальчиков, – сказал он. – Ведь должен кто-то из них остаться здесь жить!
Как бы ни печалилась Айша об оставленных в прошлом привычных вещах, забота сына об отцовском доме и связанные с ним планы на будущее безмерно её трогали и радовали.
«Ансар, должно быть, доволен, видя оттуда заботы нашего сына о доме! – не раз думала женщина. – Дай Аллах, чтобы всё было хорошо!»
Под «всё было хорошо» подразумевались мир и спокойствие для семьи. Обращаясь к Богу, Айша в своих молитвах просила лишь этого, уже давно познав на многих жизненных примерах тленную сущность материи.
Ей были неведомы слова древнего Соломона о том, что всё на этой земле преходяще, но, умудренная жизненным опытом и часто погружавшаяся в размышления о бренности бытия, она вывела для себя аксиому, что человеческое счастье есть не что иное, как мир и покой, и, не стремясь навязать своё видение окружающим, она тихо молилась пять раз на дню, прося Всевышнего о таком счастье.
«Прости, о Аллах, неразумных детей моих, ведь они ещё слишком молоды и беспечны!» – просила женщина, слыша доносившиеся из зала звон бокалов и взрывы хохота.
Горячительные напитки, которые, бывало, позволяли себе и её муж Ансар, и её отец Ибрагим-бек, стали привычным делом у дагестанских мужчин, которые, хотя и в меру, пили их на свадьбах и на других торжествах. Редко кто из дагестанцев, находясь в компании, отказывался от бокала вина или рюмки водки, хотя при всём при том общепризнанных выпивох насчитывались единицы.
Айша, боявшаяся Божьего гнева, трепетала от мысли, что её сын, нередко опрокидывавший в компании рюмку-другую, должен будет понести за это справедливое наказание, но в ответ на все материнские увещевания он весело отмахивался:
– Да ладно, мам, не волнуйся ты так! Я ж ничего не делаю плохого, не убиваю, не краду, так что, надеюсь, твой Аллах меня простит за это маленькое прегрешение!
Айша и сама понимала, что сложившийся десятилетиями в их домах порядок гостеприимства не изменить, и ей оставалось лишь смиренно молить Бога о снисхождении.
Глава 18
Гости, в один из дней прибывшие в их дом, были неожиданны. Фарида наводила порядок в комнате мальчиков, когда увидела в окно появившихся во дворе мужчину и двух женщин, лица которых ей были незнакомы. Поспешив им навстречу, женщина приветливо сказала:
– Добрый день!
Незнакомцы, казалось, были слегка растеряны и, ответив смущёнными улыбками, сказали вразнобой:
– Здрасте! Гостей принимаете?
– Принимаем! – ответила Фарида. – Пожалуйста, проходите в дом!
– А вы кто? – спросила её одна из женщин.
– Я? Я Фарида, жена Имрана, – ответила удивлённо Фарида.
– А он сам дома? – осведомился высокий мужчина с красноватым лицом и чёрными, как смоль, волосами.
– Дома, дома, заходите! – радушно произнесла Фарида, почувствовав вдруг, что эти люди имеют к её мужу какое-то отношение.
Обычай не позволял расспрашивать гостей, кто они и откуда, и вышедший на голоса Имран, так же недоумевая про себя, обменялся с мужчиной рукопожатием.
Войдя в дом и расположившись на диване и в креслах, прибывшие переглянулись, и женщина постарше, откашлявшись, произнесла:
– Ну что, давайте знакомиться! Мы ваши родственники… Меня зовут Бавер, а это мои младшие брат и сестра, Анвар и Гульшан!
– Очень приятно! – сказала Фарида. – Чем больше родственников, тем лучше!
– Мы с вами родственники по ахмедовской линии, – продолжала Бавер. – Живём в Хасавюрте, вот приехали познакомиться, до этого ведь не общались… по некоторым причинам!
Слегка растерявшись, Имран слушал, и до него только сейчас стало что-то доходить. А женщина между тем проговорила:
– Что ж, скажу как есть, чего там ходить вокруг да около! Наша тётя Кумсият была невестой твоего, Имран, отца, который женился потом на вашей матери. Наша мама, к сожалению, рано умерла, мы её почти не помним, а тётя Кумсият заменила нам её и очень много для нас сделала, фактически вырастила нас, и потому мы никак не могли её ослушаться, когда… ну, когда она категорически запретила нам общаться с вами. Чего скрывать, ваш отец сильно её обидел, фактически бросил её… ну и… рана у неё всю жизнь кровоточила! Видать, сильно она его любила, а маму вашу, соответственно, нет! Вот и поставила перед нами такое условие. Но теперь её нет в живых, вот мы подумали и решили, что мы всё-таки должны общаться между собою… Происходим-то из одного рода и фамилию одну носим! Наши деды, в конце концов, были родными братьями! Вот мы и решили сами приехать к вам, протянуть, так сказать, руку…
Женщина замолчала, и в наступившей тишине слышно было лишь тиканье стрелок на стоявших в углу больших часах.
Крайне взволнованный, Имран поднялся и, шагнув к гостям, обнял поочерёдно всех троих. Фарида последовала его примеру, а потом вдруг всхлипнула, и вслед за нею расплакались обе женщины.
Спустя немного времени, когда волнение улеглось. Имран обратился к жене:
– Иди, позови маму! Если уж знакомиться, так всем!
Айша, накинув на голову платок, вошла в зал и, улыбнувшись, тепло приветствовала гостей. Те, в свою очередь, подошли к старой женщине и обняли её.
– Я рада, – взволнованно произнесла Айша, – что у моего сына появился ещё один брат! Чем больше братьев, тем лучше! Живите в мире, дружбе и любви! А прошлое пусть останется в прошлом. Вашей вины здесь никакой нет!
Глава 19
Летняя сессия была в самом разгаре, и Марьяша с Хадей допоздна просиживали над конспектами, готовясь к экзаменам. Самым трудным из них для Марьяши была психология. И не потому, что предмет был трудным, а просто все боялись экзаменатора – грозного Емельяна Яковлевича Криштопу, о строгости и принципиальности которого ходили легенды.
– Вот увидишь, я провалюсь! – говорила Марьяша подруге, лихорадочно закрепляя в шпаргалках прочитанный материал. – Я всё тут же забываю!
– Не понимаю, чего ты так боишься! – говорила ей Хадя, которая, как всегда, ничего не боялась. – Возьмёшь билет, сядешь на место и тут же всё вспомнишь!
