Он и правда редко видел отца, тот постоянно был в каких-то своих командировках. Возвращался ненадолго, привозил сыну подарки, и вновь исчезал. Михаил помнит, как радовался фильмоскопу, устроенному словно маленький телевизор. Они с отцом с увлечением смотрели диафильмы – свёрнутые трубочкой киноленты из пластмассовых белых коробочек. Папа сказал тогда, что это ещё его диафильмы, из его детства… Это было последнее воспоминание об отце. В этом же году началась война в Афганистане, подполковник Чаренцов ушёл воевать и через год погиб.
Мама очень скоро после этого вышла замуж. Она к тому времени окончила медицинский институт, была молода и красива, работала врачом в элитной по тому времени больнице – обкомовской. А Борис Андреевич был, как раз, обкомовским работником. И стал, как когда-то отец, её пациентом, а вскоре – и мужем.
Борис Андреевич был инструктором обкома партии в экономических вопросах. Но уже через год его перевели работать в крупный промышленный центр, тоже в обком – секретарём экономического отдела. По-сути, он стал руководителем всей экономики области и города. В этот город они и переехали всей семьёй.
Борис Андреевич стал для Миши прекрасным отцом, хотя мальчик никогда не называл его «папой». И он поддерживал пасынка в этом, говорил: «Помни отца». Сам увеличил фотографию Чаренцова, вставил в рамку и повесил в комнате Миши. На снимке отец был молодым, ещё лейтенантом, смеялся, сдвинув фуражку набекрень. Мама сказала, что другой хорошей фотографии у неё нет: отец не любил сниматься, да и некогда ему было. А Мише фото очень нравилось, оно и сейчас висит у него в кабинете.
Вот только детскую мечту пасынка стать военным Борис Андреевич решительно пресёк. Он рассказывал ему о своей работе – очень интересно рассказывал. А когда Михаил заканчивал школу, категорически посоветовал:
– Поступай в Университет, на экономический факультет. Выбери отделение «Финансы и кредит». Думаешь скучно? Нет, дорогой, ошибаешься! Банковское дело не просто интересное – захватывающее. А какие перспективы, даже передать трудно. Ещё несколько лет, и ты сам в этом убедишься. И будешь мне благодарен.
Шли восьмидесятые годы, вторая половина. Уже стали появляться, наряду с государственными, и частные банки. Михаил послушался отчима, и в самом деле никогда не пожалел.
Сразу, когда Михаил и Людмила поженились, мать и Борис Андреевич уехали жить в Америку. К тому времени у отчима уже там были партнёры по совместному бизнесу. Ему оставили трёхкомнатную квартиру в центре города. перезванивались, позже стали общаться по Интернету, посылать фотографии электронной почтой. Но личных встреч не было, у всех была своя жизнь.
Борис Андреевич предлагал материальную помощь для лечения Саши, звал в Америку, в специальную клинику. Но Михаил отказался: он справлялся сам, и медицина была задействована самая лучшая. Через два года Саша ходил – и не на костылях. Да, он всю жизнь будет прихрамывать, но и отец, и сын считали это ерундой. Сейчас Саша хромал ещё сильно. Но после переезда в свой дом мальчик заметно повеселел. А когда у него появился щенок – всё свободное время стал проводить с ним на улице. Михаила просто захлёстывала радость, когда он видел, что сын почти бегает!
Саша
Когда Саша был маленький, он верил, что мама сильно болеет, но выздоровеет и вернётся к нему. Он ведь и сам долго болел после того, как чужая машина… Он сидел на переднем сидении, рядом с мамой, пристёгнутый ремнём. Пока они стояли на перекрёстке, он рассказывал ей, как Валерка боится прыгать с тумбочки в воду. Сам Саша прыгал уже со второй площадки вышки, а тот постоит-постоит на тумбочке, а потом сядет на неё, ноги опустит в воду, и – бултых!.. Они с мамой смеялись, когда она тронула с места и медленно повела машину на зелёный свет. Саша как раз повернулся к ней и увидел летящее с её стороны, прямо на них, чёрное страшное пятно…
Очнулся он в больнице и ещё не знал, что прошло три дня. Папа сидел рядом и низко наклонился к нему, чтоб понять – о чём сын спрашивает. И ответил тихо:
– Мама тоже, как и ты, не может ходить. Она придёт к тебе… потом…
Потому он и верил: мама болеет. Но это было давно, два года назад. Сейчас он взрослый и знает: мама умерла. Он выжил в той автокатастрофе, а она погибла. И он никогда её больше не увидит. Хотя те люди, которые верят в Бога, думают по-другому. Папа избегает разговаривать на эту тему. Но есть бабушка – мамина мама. Она не часто, но приезжает к ним, и тогда говорит ему:
– Сашенька, мама смотрит на тебя оттуда, с неба, и радуется.
Но почему-то по щекам бабушки текут слёзы.
Хорошо уметь ходить! Раньше Саша об этом совершенно не думал. Хотя не только ходил – бегал, прыгал, плавал. Он уже классно плавал, его даже отобрали в спортивную группу, готовили к соревнованиям. Но он не жалел, честное слово, совсем не жалел. Потому что ходил! Только папа знает, сколько дней и ночей он лежал, сцепив зубы, стараясь забыть о непроходящей боли в ногах, стараясь не смотреть на свои ноги. Потому что тогда уходила вера.
К десяти годам Саша уже хорошо читал, но не очень это дело любил. Но за два года болезни пристрастился к книгам. Жюля Верна, Майн Рида, Фенимора Купера читал запоем. Однажды папа принёс ему книгу австралийского писателя Алана Маршалла «Я умею прыгать через лужи». Папа ничего не сказал об этой книге, и Саша начал читать, не зная, о чём она. Но оторваться уже не мог. Потому что автор писал о себе – о мальчике Алане, который мечтал стать, как и его отец, смелым объездчиком диких лошадей. Но заболел детским параличом – так тогда называли полиомиелит, – и стал инвалидом. Мускулы на его ногах ссохлись, сухожилия стянулись так, что ноги согнулись в коленках и уже не могли разогнуться. Он перенёс тяжёлую операцию, но после неё стал передвигаться на костылях. Сначала всё время падал, но потом даже дрался с мальчишками, даже ходил на охоту за кроликами с другом Джо и охотничьими собаками. А ещё Алан лазил по деревьям, хотя мог это делать только с помощью рук. Он хотел делать всё то, что делают другие мальчишки. Он даже научился плавать, сам, без всякой помощи. Но особенно счастлив был, когда прогарцевал перед отцом верхом на пони: он учился этому тайком больше года.
То ли так совпало, то ли силы мальчика взбудоражила, разбудила эта книга, но именно тогда, после очередной операции, Саша впервые встал и сделал первые шаги на костылях.
Два школьных года Саша продолжал учиться в своём классе, но, конечно, не в школе. Учителя приходили к нему домой. Приходили и одноклассники. Девочки забегали ненадолго, быстро начинали скучать и уходили. Мальчишки задерживались дольше. Особенно друг Максим. Они вместе играли в шашки, в игры на приставке к телевизору. Саша пересказывал Максу книги. Тот читать не любил, но слушал с увлечением – Саша отлично рассказывал.
Как раз на весенних каникулах, в марте, Саша с отцом переехали в новый дом. Здесь он стал много ходить, гулять по двору. Старался всё чаще без костылей, сильно хромая. Однако с каждым днём чувствовал, что ноги крепнут, шаг становится твёрже. Папа сказал, что в сентябре он снова будет ходить в школу: возить туда и обратно отец, конечно, станет на машине, но там, в школе, он будет как все ребята. В его новом доме ещё никто из друзей не бывал. Он, конечно, стоял далеко от школы, от старого двора, но – в черте города, в этот коттеджный посёлок ходили троллейбусы и маршрутки. Саша скучал, но старался не обижаться, всё-таки конец учебного года, скоро экзамены…
