— Нет, — быстро ответила Диана. — Я боюсь. У
Дениса были какие-то неприятности с милицией. Я могу влипнуть по полной
программе.
— Возможно, вас ищут, — предупредил он. —
Кстати, вы никому не одалживали свою машину?
— Нет, она была на стоянке, а ключи от зажигания лежали
дома. Я не ездила почти целую неделю.
— Кто же та женщина, которая оказалась за рулем и
попала в аварию?
— Понятия не имею.
— Занятно. Я позвоню в больницу и попытаюсь разведать
обстановку.
— Не надо! — В глазах у Дианы впервые появилось
реальное чувство. Испуг. — Вдруг это ловушка? Вдруг вас вычислят? А через
вас отыщут меня…
«Черт побери, она боится, — понял Шургин. — Она
боится до смерти. Как я до сих пор этого не понял?»
— Это же не вы сидели привязанным к стулу много
часов, — словно отвечая на его невысказанный вопрос, пояснила она.
— Но та женщина наверняка важный свидетель, —
настаивал он.
— Вы же говорите, пациентка была в тяжелом состоянии?
Значит, не скоро сможет что-то рассказать.
— Хорошо, начнем с другого.
Алекс, который сидел с очень серьезной физиономией,
немедленно уточнил:
— Что начнем?
— Расследование, — ответил Шургин. — Для того
чтобы реально помочь… Диане, — он с большим трудом выдавил из себя ее
имя, — необходимо выяснить, кто и почему за ней охотится.
— У нас есть половина ответа на вопрос «почему», —
пробормотала Клара, затушив одну сигарету и принявшись за следующую. —
Существует сокровище, которым некто хочет завладеть. И он думает, что Диана
может ему в этом помочь.
— Допускаю, что речь идет о редком камне, которым
владела тетя Люба, — подхватил Шургин. — Нужно ехать в Тихорецк.
Проверить квартиру, поискать завещание или письмо, поговорить с людьми. И еще.
Хорошо бы вам завернуть домой и посмотреть, не оставил ли ваш муж чего-то
подобного.
Диана уже звонила в больницу и выяснила, что Денис
по-прежнему находится в критическом состоянии.
— Однако за квартирой наверняка приглядывают, —
сам себе возразил Шургин. — Поэтому лучше туда отправиться не вам, а
кому-нибудь из нас. — Он перевел взгляд с Алекса на Клару и заключил: —
Мне.
— А если вас поймают? — Диана постаралась скрыть
панику.
Она умела подавлять эмоции и вводить мужчин в заблуждение.
Она до смерти боялась, что, как только проявит слабость, ее тут же унизят.
Бывают женщины, которым смолоду на жизненном пути встречаются одни козлы. В
конце концов, бедолаги становятся излишне жесткими и недоверчивыми. С ними
трудно найти общий язык даже самым приятным представителям мужского пола. Их
трудно чем-нибудь удивить и в чем-то убедить. Их невозможно заставить
расслабиться. Они разучились наслаждаться отношениями, потому что ждут от них
только плохого.
— Поймают меня? — хмыкнул Шургин. — Зачем им
меня ловить? Никто не знает, что я с вами как-то связан.
— Дядя знает, — возразил Алекс. — Мы же
приходили к нему, забыл?
— Не забыл. Но твой дядя мигом открестился от Дианы.
Будь он в ней заинтересован, вел бы себя по-другому.
Диана хотела что-то сказать и уже открыла было рот, но
Шургин не дал ей такой возможности. Он начал разрабатывать план действий.
Распределять роли. Вспомнил, что ключи от квартиры находятся в сумочке, которую
они подобрали у кафе, сумочка — в машине у Алекса, а машина — перед домом
Звенигородских.
— Алекс, ты будешь меня страховать, — распорядился
он. — Мы отправимся прямо сейчас. А вы, дамы, собирайтесь. Если не
возникнет непредвиденных обстоятельств, в пятнадцать ноль-ноль мы отправляемся
в Тихорецк.
— Очень хорошо, — откликнулась Диана. —
Только, боюсь, Олег Павлович, вы можете чего-нибудь не заметить. Не обратить
внимания. Я ведь отлично знаю Дениса, я даже делала уборку в его кабинете. Так
что если там что-то не так, я сразу догадаюсь.
— Но вы не должны сейчас появиться дома как ни в чем не
бывало!
— Ну, хорошо, — протянула она задумчиво. — А
что, если там появлюсь не я? Или не совсем я?
* * *
Во дворе, возле свирепо таращившейся на них иномарки,
ссорились двое влюбленных. Она — симпатичная особа лет двадцати пяти, в
цветастом платьице и туфельках на босу ногу, с густо подведенными глазами и
страстным ртом говоруньи, и он — массивный бугай с круглой бритой головой,
наряженный в льняной костюм и пионерские сандалии.
— Тамар, ну ты чего, а? — нудил бугай, глядя на
свою девушку тоскливым взором. — Чего ты взорвалась-то? Чего я такого
сделал?
— Вадик, а ты сам не понимаешь? Ты пришел в гости к
моим родным и вел себя чудовищно! Ты не обращал никакого внимания на дедушку!
— Потому что он глухой, — объяснил Вадик. —
Сначала я очень даже обращал, но потом он вылил на мои штаны компот, и мне
пришлось отсесть от него подальше. А с того места, где я сидел, он меня не
слышал. И, кажется, даже не видел.
— А мою бабушку ты назвал старой каргой!
— Она и есть старая кар… То есть она первая начала обзываться.
Ну, Тамар, ну перестань сердиться…
— Кроме них, у меня никого нет, — продолжала
бушевать неприступная Тамара. — И пока ты не воспитаешь в себе уважение к
пожилым людям, я не буду с тобой разговаривать.
— А вообще встречаться будешь? — тотчас уточнил
Вадик. — Не разговаривая?
— Тебе бы только паясничать. — На глаза Тамары
навернулись слезы. — Для тебя вся жизнь — один большой прикол.
— Неправда это. Ложь это, — возмутился он. —
А к старикам я, правда, не очень… До сих пор. Но, раз ты говоришь, что это
гуманно и все такое… Вон, видишь, старушку привезли? Даже двух старушек.
Хочешь, я им помогу до дому добраться?
— Хочу, — ответила Тамара с вызовом. — Это
твое первое испытание. И будь с ними вежливым, понятно?
Неподалеку от иномарки действительно остановилось такси с
мрачным водилой за рулем. Две старухи, его пассажирки, всю дорогу молчали как
заколдованные. Доставив их по адресу, шофер хотел было вылезти наружу и помочь
им выйти, но едва взялся за ручку двери, как получил палкой по рукам.
— Сидите, молодой человек, — заявила та, что была
пострашнее и помордастее. Лохмы цвета копоти лезли из-под платка, нелепо
накрученного на голову. — Получите деньги, дайте сдачу и поезжайте
отсюдова.
— А чего по пальцам-то бить? — вскинулся
шофер. — Я руками, между прочим, руль держу! Вот ваша сдача…
Он с ненавистью наблюдал, как старая перечница открыла дверь
и начала выбираться из машины. К ней по двору уже спешил нацеленный на доброе
дело Вадик. Старуха выбросила из машины ноги в рыжих мужских ботинках и с
кряхтеньем вывалилась вся. Согбенная, словно старая коряга, она оперлась на
палку двумя руками и животом, дожидаясь, покуда ее товарка выберется тоже.
Вторая оказалась помельче и пошустрее, однако наряжены обе были безобразно — в
длинные сарафаны и несколько кофт, надетых одна поверх другой. Платки сбились
на сторону, придавая бабушкам неопрятный вид.
