Алекс немедленно просиял. Несмотря на свое раздутое
самомнение, он с самого начала признал в Шургине главного и не пытался
столкнуться с ним рогами, поминутно выясняя отношения.
— А у вас есть компьютер? — с любопытством
спросила Диана, оглядываясь по сторонам.
— Есть, — ответил Шургии. — Но вам я его все
равно не доверю. Женщинам можно доверять только то, что поддается механической
сборке.
Он выпячивал свой мужской шовинизм, как некоторые выпячивают
недостатки, чтобы их с самого начала считали своеобразными, но неотъемлемыми
чертами характера.
Диана улыбнулась. У нее была подруга-химик, которая
утверждала, что мужчины в нашей стране находятся в состоянии полураспада и что
если настоящая женщина — это редкое совершенство, то настоящий мужчина —
совершенная редкость.
Что касается отношения к жизни, они с Шургиным находились по
разные стороны баррикад. Он считал, что мир принадлежит мужчинам, женщинам
отведена вторая роль. Женщины вообще живут ради мужчин. За верную службу они
получают любовь и поощрения — как материальные, так и духовные.
Диана придерживалась иного мнения. Она считала, что мир
прекрасен и справедлив, просто сильно изменился за последнее время. Что
настоящие мужчины еще существуют, но их приходится искать, как крупицы золота
на рудниках: кропотливо промывая породу.
Судя по всему, Шургин — это шлак.
* * *
День выдался ясным и жарким. Солнце старалось так, словно
перепутало Москву с южным курортом. Всю дорогу Диана вытирала потные ладони о
джинсы, с сожалением вспоминая льняное платье, запакованное в одну из коробок.
Когда они подъехали к входу в парк, она сразу же взялась за ручку дверцы, но
Шургин остановил ее и держал еще целых пять минут, выдавая инструкции.
Клара прекрасно описала молодую женщину, которая приходила в
больницу, так что Диана сразу ее узнала. Та была высокой и пышной, очень
приятной на вид — истинное воплощение женской стати.
— Вы Татьяна? — на всякий случай спросила она еще
издали. — А я — Диана Звенигородская.
— Если я правильно понимаю, вы не лежали в той
больнице? — сказала ее новая знакомая. — И не разубеждайте меня, я
кое-что понимаю в больных. Я медсестра.
— Я действительно не лежала в больнице. Я не попадала в
аварию. Та женщина, которая находится в реанимации, каким-то образом оказалась
за рулем моей машины. Но я пока не обращалась в милицию, потому что на моего
мужа совершено покушение и я боюсь, что тоже могу оказаться в опасности.
— Про вашего мужа я знаю, — торопливо произнесла
Татьяна. — Не возражаете, если я закурю? В парке, конечно, нужно дышать
воздухом, это ясно. Но я ужасно нервничаю.
Они прошли под мощной аркой и двинулись по аллее в глубину
парка.
— Нет нужды заходить слишком далеко, — сказала
Татьяна, когда они миновали дюжину клумб с пушистыми маргаритками. — Я
управлюсь со своей задачей за две минуты. Мне просто нужно кое-что вам рассказать.
Только прежде покажите паспорт.
Диана кивнула, достала из сумочки документ и протянула ей.
— Хорошо, — успокоилась та и пыхнула дымом в
направлении весело кучерявившихся кустиков. — Я удовлетворена. Теперь
слушайте. Я работаю в той больнице, куда привезли после взрыва вашего супруга.
— Вот оно что! — Диана насторожилась. Это была та
сторона дела, о которой она вообще ничего не знала.
— Мне очень жаль, но я считаю, что у вашего мужа мало шансов.
Хотя я могу ошибаться, потому что надежда есть всегда. Даже самые тяжелые
больные порой восстанавливаются вопреки прогнозам медиков.
Когда его привезли и прооперировали, к нему валом повалил
народ. В палату никого, конечно, не пускали, и посетители толпились в коридорах
и заглядывали через дверь. Вероятно, важные шишки. Потому что даже в коридор
просто так не попасть, нужно иметь веские-веские причины.
И вдруг в какой-то момент ваш муж пришел в сознание. И
увидел через стеклянную дверь человека, которого узнал. Врач разрешил этому
человеку войти — он полагал, что ваш муж может больше не прийти в сознание. Тот
вошел и склонился над больным.
— Вы слышали, о чем они говорили?
— Только отдельные слова, но я ничего не поняла.
Диана сморщилась от досады. Тогда Татьяна сделала еще одну
глубокую затяжку и сказала:
— Зато я слышала, что говорил этот человек, когда вышел
из палаты. Его ждал какой-то скользкий тип — противный, похожий на крысу, и он
сказал ему: «Не зря я пришел. Разберись тут с девчонками, чтобы не сболтнули
чего». Это он меня имел в виду, я так полагаю. А потом добавил, понизив голос:
«Его жену нужно немедленно задержать. И припугнуть. Поезжай поскорее, а я потом
подтянусь и соображу, как действовать».
— Это все?
— В общем, да. Я в ту ночь заснуть не могла, считала,
что мне нужно это кому-нибудь рассказать. А наутро ко мне на остановке подошел
один тип… Пренеприятный. И заявил, что если я хочу жить, то буду обо всем
помалкивать.
— О чем — обо всем?
— Главным образом, им хотелось сохранить в тайне, что
ваш муж приходил в сознание и разговаривал… с этим типом. Я и помалкивала. Но
потом решила, что вас все же нужно предупредить. Потому что, если с вами что-то
случится, я… как бы это выразиться? Окажусь соучастницей. Они вам ничего не
сделали?
— Мне удалось убежать, — сказала Диана, от всей
души надеясь, что Татьяна — никакая не подстава, что это реальная медсестра и
встреча в парке — не ловушка. Успокаивало только одно — Шургин с Алексом
находились поблизости и держали ушки на макушке.
— Я не жалею, что встретилась с вами. У меня как будто
камень с души свалился. Работа и так нервная, а тут еще муки совести… Зачем они
мне, правда?
Диана тоже считала, что муки совести ухудшают качество
жизни. Они обогнули маргаритки и пошли обратно к выходу. Асфальт так
раскалился, что над ним стояло марево — было забавно ступать в этот зыбкий
воздух, искажавший реальность. Диана подумала, что она тоже попала в некую
искаженную реальность, в параллельный мир, где ее жизнь развивается совсем не
так, как она рассчитывала.
— А как он выглядел, этот мужчина? — задала она
вопрос, который уже давно вертелся на языке. — Я имею в виду того, кто
успел поговорить с моим мужем. И собирался меня припугнуть. Вы можете его
описать?
— Ну… — Татьяна скосила на нее глаза. Возможно, она не
хотела заходить так далеко и помогать с идентификацией. — Я не знаю… Как
он выглядел? Он среднего роста, лет за пятьдесят.
— А телосложение?
— Тоже среднее. Ничего выдающегося. Уже немного обрюзг,
с брюшком… Да как они все! — неожиданно махнула рукой Татьяна. — Вы
видели кого-нибудь, кто чего-то добился ко второму акту жизни и при этом не
обрюзг? Мужчины любят быть здоровыми, но не хотят следить за своим здоровьем.
