Дойдя до палаты, они внимательно оглядели Клару, которая
попыталась спрятаться за обложкой, поблагодарили сестру и вошли внутрь, плотно
прикрыв за собой дверь.
— Кто из них муж? — невинно спросила Клара, решив
сыграть под дурочку.
Валентина подошла к ней и, наклонившись, шепотом сказала:
— Это не муж. Один — следователь, а второй, это мне
главврач шепнул, из особого отдела по организованной преступности.
— Спасибо, Валечка, — также шепотом поблагодарила
Клара.
Уже наступило время обеда, а мужики из палаты все не
выходили. Сестры уже дважды намекали ей, что неплохо бы посетить столовую.
Игнорировать распорядок дня Кларе было трудновато — конфликт с администрацией в
канун самых интересных событий не входил в ее планы. С другой стороны, мало ли
что тут могло произойти!
К счастью, дверь наконец-то открылась, и мужчины вышли в
коридор. Не обратив внимания на съежившуюся в своем кресле Клару, худощавый
сказал:
— Все ясно, но отпечатки мы сегодня проверим. Чтобы
сомнений не оставалось. Я сразу ее узнал — мы давно за ней гоняемся, она же в
розыске сейчас. Веселая, дерзкая, но какая-то невезучая. У нее уже были две
тяжелые аварии во время угонов, но чтобы ее вот так, вместо кого-то подставили…
Думаю, обидно ей будет, что бездарно попалась.
— Ну да, бездарно. Пусть спасибо скажет, что ее в
больницу положили вместо кого-то, а не в гроб! Жаль, времени не хватило, я
хотел насчет дружков-покровителей из нашего родного ведомства ее потрясти. Ну
да ладно. У тебя-то все?
— Все вроде.
— Тогда я завтра приду. Распорядись, чтобы здесь пост
выставили, круглосуточный. И никого больше к ней не пускать. Из окошка она не
выпрыгнет — третий этаж, да и здоровье не позволит. К тому же решетки вон
какие. Я подожду, пока кто-нибудь приедет. Посижу здесь. А ты предупреди
администрацию.
Худощавый пошел обратно по коридору, а брюнет стал
оглядываться в поисках чего-нибудь, на что можно присесть. И увидел Клару,
точнее — Кларины глаза над пестрой обложкой романа.
— Девушка, — вежливо обратился он к ней, — вы
не могли бы пересесть в другое кресло, мне очень надо быть именно здесь еще
некоторое время.
— А сколько? — поинтересовалась, робея, Клара.
Брюнет произвел на нее должное впечатление, а если сказать
откровенно — очень понравился. И теперь она хотела поддержать разговор не
только из служебного рвения.
— Часика на полтора-два. Но потом сюда придет еще один
человек, в общем, здесь некоторое время будут дежурить люди.
— Скажите, а что произошло? Вы из милиции?
— Из милиции. Вы не волнуйтесь, ничего не произошло.
Просто женщина из этой палаты нуждается в том, чтобы ее охраняли, пока она не
выпишется из больницы.
— Ее хотят убить?
— Вы очень привлекательны, но любопытны, — заявил
брюнет, отчего Клара немедленно порозовела.
— Вы не можете рассказать об этом посторонним? Но я не
посторонняя, я тоже лечусь здесь.
— Давайте так, — попросил брюнет, — я принесу
сюда еще одно кресло, и мы продолжим, насколько возможно, нашу беседу.
— А я вам не помещаю? — все еще робея, спросила
Клара, совершенно растеряв свой боевой задор и решимость.
— Ну что вы, — улыбнулся ее собеседник, — мне
вообще мало кто может помешать, разве что плохой прогноз погоды.
— Я — прогноз хороший, — вдруг заявила Клара, с
удивлением обнаруживая, что их дружеская пикировка плавно перерастает в
откровенное кокетство.
Ни на какой обед она, естественно, не пошла, а битый час
рассказывала брюнету (зовут Алексей, звание — майор) о своем житье в больнице.
Такого внимательного слушателя она в своей жизни не встречала. Может быть,
сказывалась профессия, но ей было приятно. К тому же он оказался первым, кто
нормально отреагировал на ее имя, заметив, что оно редкое и нежное. Про кораллы
— ни слова.
Когда приехал молодой человек, отрапортовавший Алексею о
своем прибытии как младший по званию и должности, Клара уже не представляла
свою жизнь без майора.
Она проводила его до самого выхода с территории и, смущаясь
(вот это новости, давненько такого не было!), спросила:
— Вы еще приедете?
— Завтра приду, дело одно закончить.
— Я слышала, извините. А ко мне зайдете? Моя палата в
другом конце коридора. — Клара уже благополучно забыла и про Шургина, и
про данные ей поручения, и про свою новую жизнь.
Вариант действительно новой жизни стоял перед ней с
пистолетом под мышкой.
Брюнет (Алексей!) внимательно глянул на нее, задумался, а
затем ответил вопросом на вопрос:
— А вы хотите?
Она подарила ему долгий взгляд.
— Понял. Завтра приду по делам служебным, а потом как
обычный посетитель — с яблоками и соками — к вам. Вы, кстати, какой сок
предпочитаете?
К себе в палату Клара вернулась счастливая, и до самого
вечера это состояние счастья не покидало ее. И лишь ночью до нее дошло, что
если их отношения действительно перейдут в желательную для Клары фазу, то
придется Алексею рассказать всю эту запутанную историю. Отравлять враньем так
замечательно начатые отношения она не желала. Надо только найти для объяснения
подходящий момент, но не затягивать с этим — мало ли какая у него может быть
реакция на такие признания. Но что-то в глубине души ей подсказывало — все
будет хорошо.
* * *
— Почему-то мне кажется, что она не сможет ничего
спеть, — с сомнением сказал Алекс, в очередной раз взглянув на Диану.
Машина стояла на светофоре, Шургин нервно ожидал, когда
загорится зеленый. Диана сидела рядом с ним с совершенно потерянным видом.
Взгляд ее был устремлен внутрь себя. Она никак не могла примириться с мыслью о
том, что Невредимова убили, а значит, могут убить и ее. Что она помимо воли
ввязалась не просто в гонку за редким камнем, а в смертельно опасное
предприятие. Камни, имеющие собственные имена, всегда приносили несчастье своим
владельцам.
Утром они заехали в ту квартиру, которую она сняла на
полгода вперед, собираясь уехать от Дениса, и забрали оттуда тети-Любину
шкатулку с фарфоровым арлекином и аметистами.
— Вот если бы алмаз был такой же здоровый, —
пробормотал Алекс, трогая пальцем один из камней. Прикасаться к нему было
приятно.
— Тебе-то что? — спросил Шургин. — Или ты
собираешься украсть его у Дианы и затеряться на островах в Индийском океане?
— Просто… Хочу быть причастным, — буркнул тот.
Они проштудировали письма и действительно нашли упоминание о
зеленом алмазе «Эвелин», который начал свое путешествие по цивилизованному миру
в середине восемнадцатого века. Путь его, судя по всему, оказался таким же
кровавым, как и у всех его собратьев. Только небольшие камни могут становиться
талисманами. Небольшие и не слишком дорогие. Осколки силы. Но если эта сила
достаточно велика, она начинает вытягивать из людских душ все самое плохое, что
в них погребено. Убийства, преследования, предательство, обман и подкуп — все
это наверняка видел чистый зеленый глаз «Эвелин». В письме напротив описания
камня стояла жирная «галочка».
