У камня стоял призрак брата и молча смотрел на меня.
Я похолодел. Граф совершил страшную ошибку. Кубок должен был остаться там, где мы его нашли. Какое-то время брат просто стоял там, и я не видел на его лице ни гнева, ни упрека, а только сожаление. Потом услышал, как приятель зовет меня, кричит, что надо торопиться, если хотим вернуться домой до темноты. Совсем не хотелось оставаться одному в этом зловещем, сверхъестественном месте, и я, опустив глаза, поплелся прочь в страхе, что то, чему я позволил случиться, принесет страшные беды, но знал, что не могу изменить принятого Хроудландом решения. Случившееся у родника было еще одним шагом по пути, который уготовила ему Судьба.
* * *
Только когда наш маленький отряд вернулся на дорогу, я сумел задать Хроудланду тревоживший меня вопрос.
– Зачем мы поехали в такую даль к роднику? Неужели было так важно опровергнуть старую сказку?
Мы двигались резвой рысью. Хроудланд натянул поводья, переводя коня на шаг, чтобы не приходилось кричать, и оглянулся, убеждаясь, что эскорт нас не слышит.
– Моя обязанность как правителя Бретонской Марки – охранять границу и поддерживать власть короля.
– И какое имеет к этому отношение сказка, рассказанная слепым бардом?
Мой друг помрачнел.
– Бретонцы полагают, что франков прогонят с этой земли.
Я громко рассмеялся.
– Кто прогонит? Им это может только присниться.
– Именно в том и заключается моя проблема – что им снится.
Я удивленно посмотрел на него. Я никогда не рассказывал графу про Онейрокритикон и свои собственные сны. Но он имел в виду что-то другое.
– Одноглазый, бретонцы ждут возвращения какого-то вождя, способного вернуть им независимость. Пока у них есть такие мысли, Марку нельзя считать в безопасности.
– Ради всего святого, какой еще вождь? – недоверчиво спросил я.
– Они зовут его Артуром.
Что-то слышанное в детстве шевельнулось у меня в памяти. Мой учитель рассказывал об Артуре, короле, возглавлявшем сопротивление моему народу, когда саксы пришли в Британию.
– Если это тот, о ком я подумал, то о нем не стоит беспокоиться, – сказал я. – Артур уже пару сотен лет как умер.
Хроудланд бросил на меня пронзительный взгляд.
– Что тебе известно о нем?
– Он сражался против моих предков саксов и был смертельно ранен в битве. Его соратники положили тело в лодку и отправили плавать.
Губы Хроудланда сложились в жесткую линию.
– Ту же самую историю рассказывают здесь. Бретонцы и бритты имеют общую историю. Они заявляют, что лодка приплыла к нашему берегу, и Артура похоронили под огромным камнем – вроде того, что мы видели у родника. Они говорят, что он встанет из могилы и приведет их к победе.
Я выдавил смешок.
– Это не может понравиться их христианским священникам. Слишком похоже на их собственную историю про воскресшего спасителя.
Хроудланд, нахмурившись, посмотрел на меня. Он был нетерпелив, и ему хотелось, чтобы я отнесся к его словам серьезно.
– Ты ошибаешься. Священники только подливают масла в огонь. Они стали выставлять этого Артура как образцового христианского правителя. Говорят, он творил добрые дела и поощрял своих лучших людей разыскивать святые реликвии, оставшиеся со времен самого Христа.
– И они нашли что-нибудь?
Граф вытащил из переметной сумки украденный у родника кубок и поднял его.
– Если нашли, то эти реликвии выглядели чем-то вроде этого.
Наконец я понял.
– Значит, ты поехал к роднику, чтобы развенчать истории про Артура. Ты знал, что там не будет ни усыпанного драгоценностями камня, ни золотого кубка. Все это выдумки, как и сама легенда про Ивэйна, а поскольку он считается одним из рыцарей Артура, то и он, и его господин выдуманы.
Хроудланд небрежно подбросил кубок и поймал его.
– Ты надеялся показать, что нет никакого усыпанного драгоценностями камня и золотого кубка. Ивэйн был одним из его рыцарей.
– И обнаружил, что знаменитый золотой кубок – всего лишь маленькая бронзовая посудина. Думаю, надо выставить его в большом зале, и, пожалуй, на следующем пиру я буду пить из него. Это заставит задуматься о правдивости чудесных приключений Ивэйна как священников, так и языческих поклонников камня.
– А как же странный дождь и стая птиц?
Он пожал плечами.
– И для того, и для другого есть естественные объяснения, но ни тебе, ни мне не стоит вообще упоминать о них.
Я помолчал, обдумывая его ответ.
– А если бы история оказалась правдива? Если бы мы нашли усыпанный драгоценностями камень и золотой кубок?
Хроудланд хищно усмехнулся.
– Тогда бы вышло еще лучше. Я бы выковырял драгоценности ножом и привез бы их и золотой кубок как свою добычу. Ты же знаешь, что мне страшно нужны деньги.
Засунув кубок обратно в переметную сумку, он пустил коня в легкий галоп.
Глава 15
На следующее утро, встав пораньше и чувствуя потребность подышать свежим воздухом, я поднялся на сторожевую вышку над частоколом вокруг резиденции маркграфа. Рассвет был холодным и ясным, и по долине внизу катился туман, заслоняя военный лагерь. Судя по шуму, лагерь быстро разросся с тех пор, как Хроудланд и я ездили исследовать родник. Из тумана доносились выкрики командиров, грубый хохот, звук топора, колющего дрова, звонкие удары кузнечной кувалды по наковальне, ржанье множества коней. Поежившись от холода, я спустился и принес себе из кухни за главным залом завтрак из горячего молока с хлебом. Потом с буханкой в руке спустился с холма посмотреть за приготовлениями к походу на Испанию.
Я прошел между смутными очертаниями выстроившихся в ряд солдатских палаток. Они были пусты, за распахнутыми пологами виднелись пожитки солдат, которые ушли заниматься своим делом. Иногда появлялась смутная фигура человека, ведущего за недоуздок неоседланную лошадь. Фигура безмолвно исчезала, не поздоровавшись. Когда запах навоза стал неодолимым, я понял, что добрался до места стоянки коней. Веревка, к которой они были привязаны, провисла, но где-то в тумане еще скребли горстку лошадей. Я услышал нетерпеливый топот копыт, кони то и дело пускали газы, а конюхи успокаивали их, посвистывая сквозь зубы или шепча животным какую-нибудь тихую ерунду. Наконец, я добрался до берега реки, где кони, ходя на водопой, размесили землю в жидкую грязь.
Здесь свернул налево, собираясь пойти вверх по реке. Но не сделал и пары сотен шагов, как поднялся ветер и стал медленными лоскутами относить туман. Я обнаружил, что вышел на открытое пространство, покрытое истоптанным дерном, – участок, где тренировались конники. Люди собрались в отряды человек по двадцать или около того, держа под уздцы коней, и слушали инструкторов. По сравнению с эскортом из ловких наездников, приветствовавших вали Хусейна, когда он подъехал к Сарагосе, эти солдаты выглядели весьма неряшливо. На них были разные кольчуги и шлемы – я не заметил ни одной похожей пары, – а зимняя шерсть на конях торчала космами.
