Ближайший инструктор – худой седеющий человек с кривыми ногами конника, – закинул меч за спину. Торчащая над плечом рукоять напомнила мне Герина, когда он уезжал с Ганелоном в компании барселонского вали. Инструктор стоял, закинув поводья своего коня на руку и подняв небольшое железное кольцо размером примерно с его ладонь. Одна сторона кольца была расплющена.
– Как-нибудь знает, что это такое? – спрашивал он слушателей.
Один или двое посмотрели под ноги и неловко потоптались. Никто не ответил. Я догадался, что многие знают ответ, но не хотят рисковать, чтобы не оказаться потом выбранными куда-то.
– Это стремя, – объявил инструктор. – Нынче многие думают, что стремена – для женщин, что хорошему наезднику они не нужны. – Он ткнул жестким пальцем в высокого поджарого рекрута в переднем ряду, который снял шлем, открыв копну рыжих волос. – Морковная Грива, ты большой парень. Сядь-ка на коня и дай мне показать, почему у каждого из вас к завтрашнему утру седло должно иметь стремена.
Рыжий рекрут надел шлем и вскочил на коня. Он был умелый наездник и сидел в седле ловко, хотя я заметил, что его ноги висят по бокам лошади, не упираясь в стремена.
Инструктор уже тоже сел верхом. Он вынул меч и послал своего коня вперед, чтобы оказаться лицом к лицу с рыжим, колено к колену.
– Ударь меня, парень! – скомандовал он.
Рыжий вынул клинок и нерешительно нанес удар. Инструктор легко отбил его щитом, потом приподнялся на стременах и стал на полголовы выше противника. Взяв свой меч за ножны, он ударил рыжего рукоятью по шлему. Тот, изумленный, покачнулся в седле.
Чья-то рука схватила меня за плечо, и я подскочил от неожиданности. Сзади подошел Хроудланд.
– Отлыниваешь, Одноглазый, вместо того чтобы тренироваться? – весело спросил он.
– Откуда эти люди? – спросил в ответ я.
– Местные. Я собрал в Марке всех мужчин и лошадей. Королевским маршалам для похода в Испанию нужна конница, а не пехота. – Он повернулся к рекрутам, выстроившимся перед инструктором, готовым атаковать строй соломенных чучел. – Будем надеяться, последний набор способен быстро учиться. У нас фуража для стольких коней хватит лишь на несколько недель.
– Если хочешь, чтобы я к ним присоединился, мне нужно одолжить у тебя доспехи и меч тоже, – сказал я.
– А что случилось с мечом, который я выбрал для тебя в королевской оружейной в Ахене? – спросил он, и его лицо сделалось серьезным.
– Оставил его в Сарагосе своему слуге Озрику. Он теперь свободный человек. Я также отдал ему своего коня.
Граф лишился речи. А потом сердито выпалил:
– Ты болван. Этот меч особенный. Ты забыл, что такое оружие запрещено передавать кому-то за пределами Франкии?
Его вспышка была такой неожиданной, что я не сразу нашелся, что ответить.
– Когда мы будем в Сарагосе, попрошу Озрика вернуть его, – сказал я.
Граф нахмурился.
– Если Озрик еще там и не продал его.
– Я уверен, что он сохранит меч до моего возвращения.
Хроудланд резко выдохнул в явном раздражении.
– Я бы скорее разбил клинок моего Дюрандаля, чем дал ему попасть не в те руки. – Он повернулся ко мне лицом и, вдруг сменив настроение, примирительно улыбнулся. – Извини, Одноглазый, не хотел грубить. Конечно, тебе было неудобно везти его с собой. Баскские моряки перерезали бы тебе горло за него. – Он махнул рукой в сторону своей резиденции на холме. – Выбери себе щит и шлем в моей оружейной и подбери кольчугу впору.
* * *
Собираясь отправляться на войну в Испанию, я сделал, как предложил Хроудланд. Всю свою энергию посвятил тому, чтобы стать искусным конным воином. У меня не было времени думать о чем-либо другом. Я отогнал мысли о том, чтобы связаться с Бертой, так как все еще опасался дворцовых интриг в Ахене. Кроме того, я подозревал, что она давно нашла других любовников. Я теперь служил маркграфу и отвечал перед ним, а это означало, что должен следовать за ним беспрекословно, куда бы он ни направился. После шести недель практики с копьем и одолженным мечом я годился для маркграфской конницы, которая должна была присоединиться к основным силам вторжения. Мы снялись с лагеря через две недели после равноденствия, и это было внушительное зрелище – под бледным весенним солнцем конная колонна перешла брод у края учебного поля. Во главе ехал сам Хроудланд, лихая фигура в алом кавалерийском плаще, отороченном куньим мехом, с непокрытой головой, с рассыпавшимися по плечам длинными светлыми волосами. Сразу за ним ехал знаменосец, держа знамя с бычьей головой. Потом следовало остальное окружение – домашняя прислуга в красно-белых ливреях, конюх с чалым боевым жеребцом в поводу, советники и наперсники, и я в том числе.
Наш обоз ехал впереди, и мы направлялись легкими переходами на юг, двигаясь по красивой лесистой местности, на деревьях распускались почки, а подлесок был полон маленьких порхающих и копошащихся существ и птичьего пения. В воздухе чувствовался богатый глинистый запах новой поросли, и, если не считать нескольких сильных дождей в первую неделю, погода оказалась к нам благосклонна. День за днем солнце выглядывало из-за пышных белых облачков. Они проплывали в вышине, гонимые западным ветром, и их тени пересекали нам путь, а потом убегали по земле.
Часто Хроудланд приглашал меня ехать рядом с ним на виду у всех, оправдывая мою репутацию его близкого друга.
– Мне не жаль покидать бретонские земли, – признался он на четвертый день пути.
Дорога шла через березовую рощу на краю пустоши. Серовато-белая кора деревьев напоминала о моем пребывании в Сарагосе, она была того же цвета, что и незнакомый материал для письма, найденный в гостевой комнате Хусейна.
– Тебя угнетает зимняя погода? – спросил я.
– Погода и люди. Они скрывают свои чувства. Я бы хотел их верности, а не просто понурого повиновения. Никогда не знаешь, что у них на уме. – Он кивнул на рощу вокруг. – Березы, например. Для меня, как франка, они полны буйной жизни, надежды на будущее. А для бретонцев береза – дерево, растущее на земле мертвых.
– Отец однажды рассказывал мне, что береза – символ нового начала, очищения от прошлого. Может быть, это и есть то, что тебе нужно, – сказал я.
Хроудланд вдруг стал очень серьезным.
– Одноглазый, очень даже может быть, что теперешний наш поход действительно даст мне возможность начать все заново.
Я украдкой взглянул на графа. Его лицо было мрачно.
– Что ты имеешь в виду? – спросил я.
– Вспомни нашу поездку в Бросельяндский лес, чтобы разобраться с историей про Ивэйна и родник. Чем она закончилась?
– Золотой кубок оказался сделанным из бронзы. Недавно я видел его среди прочей посуды в твоем главном зале.
– А если бы мы в самом деле нашли золотой кубок?
