Я хмурюсь и отворачиваюсь, ведь приемник Олега не найдет Кристину, ведь официально она уже четыре месяца мертва. Сейчас существует некая Надежда, а вот фамилии не знаю.
Надя… Надежда… Вера…
На моем языке остается привкус недосказанности и сладости от этих странных слов. Эти наборы букв пробуждают что-то в моей душе и почему-то руки начинают дрожать.
– Крис, спаси. – Раздается тихое от спящего друга. Я понимаю, что не могу этого больше терпеть и выползаю из спальника.
Ночь встречает меня мелким и колючим дождем. Вытянув руки, я собираю воду, чтобы умыться. Под ногами хлюпает жижа, и я кривлюсь, когда новенькие ботфорты проваливаются в это месиво. Я и так уже четырнадцатую пару обуви меняю! Почему-то сапоги долго не держаться, а буквально прожигаются непонятно почему. Деньги, что у жителей спец – городка были на приемниках, тратятся на лишнею тарелку супа или одежду. Оружие нам выдают, боеприпасы подвозят каждые три дня.
– Ты тоже не спишь, Андрей. – Ко мне со спины подошел член моего отряда – Федор.
– Ночка сегодня беспокойная… – Отвечаю я.
И все… больше говорить не о чем, да и не хочется. Мы стоим в тишине и смотрим на пасмурное небо и развалины, что нас окружают. Почему-то хочется вернуться в спец – городок в нашу с Катькой квартиру.
Вспомнив, как по утрам девушка готовила оладьи, я улыбнулся и втянул воздух носом, желая ощутить аромат чая и блинчиков. Резкий запах бензина и хлорки вернул меня в реальность… черт!
Мимо нас прошла группа в черных костюмах. Мышцы в моем теле напряглись, а соратник даже немного отступил. Одна мощная фигура остановилась и пристально посмотрела в нашу сторону. Видимо распознав во мне командира отряда, он сказал:
– «Вера» вы завтра должны отправиться к объекту С, что выделен на карте и уничтожить его. Завтра будут подробности.
– Что ж ты сегодня это говоришь. – Мое раздражение не дает мне покоя.
Жутко раздражает буквально каждое движение всех генных и хочется уничтожить этих нелюдей в черном. Я сжимаю кулаки и покорно киваю головой. Так нас учили в спец – интернате. Так мы выражали благодарность за еду и кровь когда-то, но не сейчас, только привычки уже не выкинешь.
– Федор, не хочешь отвлечься?
Я понимаю, что если нас поймают, то быть беде. Нет, нас просто убьют! Но сейчас мне хочется нормально поесть и спать на чистом полу, а не в развалине которую заливает вода. А еще, мне хочется узнать об окружающем нас мире больше, чем есть в компьютерной программе.
Мой отряд «Вера» движется к складским помещениям. Мы уже не зеленые неучи, что даже не знают, как стрелять. Мы обученные бойцы и учили нас генные! Мою руку оттягивает чейз, а ребята подобно теням, перемещаются в след мне – им тоже надоело жить впроголодь и смотреть, как модификаты едят, то что добывали МЫ!
До бараков мы дошли быстро, а вот проникнуть без шума не получилось. Нас учуяли генные и конечно с нами не стали разговаривать – открыли огонь.
Прячась за всем чем только возможно, «Вера» отбивалась и несла серьезные потери. На звук взрывов сбежались генные, но и люди тоже проснулись и… встали на нашу сторону. Только человека убить легче! Трупы ребят взлетали в воздух и падали в грязь, под ногами смешивалась крови и грязь. Душу раздирали демоны и ненависть.
ЧЕРТ!!! Черт, черт, черт… это ведь я во всем виноват!
Пожрать захотел? Бесят генные? Ребят что ли не жалко? Почему Я остаюсь целеньким, когда вокруг все горит?
Взрыв и я отлетаю за аэромобили. Тело онемело, и я плохо чувствую, куда меня ранили. Перед глазами лишь моя рука, что кажется чужой, да чейз в стороне. Слабо шевеля пальцами, я захотел достать оружие…
«НЕНАВИЖУ!» – Почему-то в голове звучит детский и такой знакомый голос.
Что это? Воспоминания, что уводят от реальности? Нет, мне сейчас нужно оставаться в здравом рассудке! Потом, когда умру вспомню то что так настойчиво бьется в голову.
«Ненавижу!» – Это голос Тинки. Это она могла кричать во весь голос так что генные морщились и уходили.
Мы тогда с интернатовскими ребятами думали, что ее голос – это сила, поэтому она и не разговаривала. Когда она кричала у всех врачей шла кровь из носа или ушей. Тогда они все убегали, за место них приходил глава Райв со своим обручем. Тогда это был огромный, наводящий страх дядька, но… Когда маленькая девочка и он смотрели друг на друга, он как-то странно улыбался…
«НЕНАВИЖУ!»
И я как в замедленной съемке слежу за всеми движениями маленькой девочки. Она сидит на полу и сжимает в своих руках испуганную Катюшку. Я в это время уже лежу у стены. Этот врач откинул меня в сторону, когда я пытался защитить девчонок, но… мужчина хватается за голову и пятиться к двери. Я смотрю на Тину… она сосет палец?! Только присмотревшись я вижу капельку крови в углу ее рта. Она УКУСИЛА палец и…
– Ненавижу. – Сказал я в своей реальности и услышал какие-то хрипы.
Да, может это дурость, но я надеюсь, что Кристина пускала себе кровь не просто так. А главное, она делала это незаметно. Думаю, что из моей раны кровь тоже подойдет.
– Ненавижу. – Повторяю я и тут же давлюсь водой, что заливается в рот и нос.
Внезапно перед лицом появляется сапог. Я не могу посмотреть на лицо генного, но точно знаю, что это он, ведь обувь отличается от той, что нам выдают. Я даже усмехаюсь над судьбой и, закрыв глаза повторяю.
– Ненавижу. – Может и не поможет, но мне от этого легче.
Открываю глаза, услышав, как кто-то кричит мое имя и понимаю, что это Федор. Выстрел его чейза и генный падает замертво. Видимо он не ожидал такого. Я лично тоже не ожидал, но рад.
– Ты как? – Подбегает ко мне товарищ.
– Что со мной? – Бормочу я, стараясь пошевелиться.
– У тебя голова в крови, а больше ничего…
Последнее слово он произносит захлебываясь кровью. Невдалеке стоит модифицированный и уже направляет чейз в мою сторону.
Федьку! Из-за меня!
В груди, что-то клокочущее, наконец, взрывается, и я ясно ощущаю чистую ненависть в своей крови. Только говорить не могу. Закрыв глаза, я все мысли отдаю ненависти и отрубаюсь, чтобы ненавидеть даже после смерти!
20
Очнулся в палатке, а вокруг бурлила жизнь. Слышны были радостные выкрики, гомон ребят кто-то, накинув простынь на бедра, изображал из себя танцовщицу.
– А что произошло? – Хриплю я и получаю радостную весть.
Все генные по неизвестным причинам умерли, захлебнувшись собственной кровью!
Голова немного болела, но жить можно. Собрав остатки людей, мы решаем идти к спец – городу в котором держат наших женщин. Покопавшись в вещах убиенных, мы нашли много полезного и странного. У некоторых генных были картинки каких-то детей и еще какие-то даты. Но не это нас волновало.
