– Минутку. – Юлия недоверчиво посмотрела на него. – Ты хочешь сказать, что на «Султане» пропадают люди?
– Не только на «Султане», – ответил Даниэль и нервно забарабанил пальцами по крышке стола. – На всех круизных лайнерах. Это огромная проблема, о которой ты не найдешь ни одного слова ни в одном каталоге. Конечно, официальной статистики нет, такая информация не должна стать достоянием общественности, но на последних слушаниях конгресса США нашей отрасли были-таки сняты штаны. После долгих колебаний пришлось признать, что за последние десять лет бесследно исчезли сто семьдесят семь пассажиров круизных лайнеров.
– Так много? Куда же они все подевались?
– Покончили с собой, – ответил Даниэль.
Ее сердце учащенно забилось, и Юлия почувствовала, что ей стало трудно дышать.
– По меньшей мере, таково официальное объяснение. И в большинстве случаев так оно и есть. Школьный наставник Лизы прав. Нет более подходящего места для самоубийства, чем круизный лайнер. Здесь не нужны ни бритвенные лезвия, ни веревка, ни таблетки.
Юлия почувствовала, как страх сдавил ей горло.
Теперь ты понимаешь, почему вы должны немедленно покинуть это судно?
– Прыжок через поручни – и дело сделано. Ни трупа, ни свидетелей. Идеальное место, чтобы лишить себя жизни. Незаметно, в открытом море, лучше всего глубокой ночью, задуманное никак не может сорваться. При прыжке с высоты почти шестьдесят метров человек разобьется насмерть уже при ударе о воду, ну а если нет… – Даниэль болезненно поморщился, дернув уголком рта, – тогда желаю хорошо повеселиться при встрече с гребным винтом. Самое лучшее: не надо беспокоиться о дорогих родственниках, которые были бы шокированы при виде изуродованного трупа.
Юлия еще раз бросила взгляд на фотографию Наоми и Анук. Что-то не складывалось в пояснениях Даниэля.
– Ты хочешь сказать, что мать и дочь вместе прыгнули за борт? – спросила она.
– Конечно, не взявшись за руки. В каюте мы обнаружили салфетку, смоченную хлороформом. По всей вероятности, миссис Ламар сначала усыпила свою дочь, а затем сбросила ее с балкона и только после этого прыгнула сама. Такое происходит у нас уже не в первый раз.
Юлия кивнула. Она вспомнила телерепортаж о случаях, когда родители сначала убивали своих детей, а затем кончали жизнь самоубийством. Видимо, это происходило так часто, что в судебной медицине даже появился термин «расширенный суицид». Она попыталась представить себе, что должно было твориться в душе матери, которая убивала свою дочь, но это ей не удалось.
– Сто семьдесят семь самоубийств? – вслух подумала она, все еще поражаясь такому невероятно большому количеству суицидов.
Даниэль кивнул.
– И это только те случаи, которые мы не смогли утаить. Поверь мне, скрытое число будет больше. Гораздо больше.
– И каково же оно?
– На всех круизных лайнерах, которые в настоящее время бороздят океанские просторы, по нашим оценкам, каждый год за борт бросаются в среднем двадцать три человека.
Двадцать третий пассажир!
Теперь Юлия поняла, что имел в виду Даниэль.
– У вас снова потерялся один пассажир?
У нас двадцать третий пассажир!
– Нет. – Даниэль покачал головой. – Это не было бы большой проблемой. Мы уже научились скрывать такие случаи.
Скрывать?
– Дай угадаю. Именно такое сокрытие обнаружилось в прошлый раз, когда ты чуть было не потерял свою работу и здоровье?
– Да, – откровенно признался Даниэль. – Но на этот раз все гораздо сложнее.
Капитан показал на фотографию милой девчушки со слегка оттопыренными ушами.
– Анук Ламар исчезла восемь недель тому назад. Мы остановили корабль, проинформировали береговые службы, потратили восемьсот тысяч долларов на абсолютно бессмысленные поиски с привлечением катеров и самолетов, объявили ее погибшей, организовали похороны с пустым гробом и потратили огромные деньги на то, чтобы эта история была подана средствами массовой информации как самоубийство, прежде чем смогли наконец отправить это дело в архив.
Даниэль вынул из черного скоросшивателя вторую фотографию. Юлия даже не сразу узнала малышку, так сильно она постарела. Не физически, а психически. Самоуверенное выражение ее лежащих в темных глазницах глаз сменилось жуткой пустотой. В них читалось тупое безразличие к происходящему вокруг, а ее некогда великолепные каштановые волосы превратились в нечесаные космы. Ее кожа приобрела нездоровую бледность, словно она целую вечность не видела солнца.
– Когда была сделана эта фотография? – робко поинтересовалась Юлия.
– Позавчера.
На губах Даниэля появилась горькая улыбка.
– Ты не ослышалась. Малышка снова появилась на корабле позавчера ночью.
Глава 11
Она отсутствовала восемь недель?
Мартин все еще никак не мог свыкнуться с этой мыслью.
Конечно, он знал, что без вести пропавшие в открытом море пассажиры не были редкостью.
В первое время после смерти Нади и Тимми он тщательно изучал каждый отдельный случай, а таких случаев были десятки.
Он посещал группы самопомощи, которые основали родственники «жертв круизных туров»; разговаривал с адвокатами, которые специализировались на процессах по возмещению ущерба со стороны пароходных компаний, и пытался сделать капитана «Султана морей» лично ответственным за то, что операция по поиску его семьи была такой же недостаточной, как и доказательства, собранные в каюте его жены.
Вплоть до проигранного процесса против капитана Даниэля Бонхёффера и пароходной компании он в течение нескольких лет после исчезновения Нади и Тимми тщательно прослеживал каждое сообщение о преступлениях на круизных лайнерах. Но потом он понял, что своей борьбой против пароходных компаний он пытался лишь заглушить душевную боль. Что бы он ни делал, это никогда не вернет ему его семью. Окончательно осознав это, он прекратил отслеживать сообщения о лицах, пропавших без вести в открытом море. Они потеряли для него всякое значение, так же как и сама жизнь. Поэтому сегодня он впервые услышал имя Анук Ламар.
– И теперь она внезапно снова появилась здесь? – повторил он предложение, которым Герлинда Добковиц только что закончила свой длинный монолог.
– Да. Я видела ее собственными глазами. Это случилось в конце моего ежедневного контрольного обхода, в средней части судна, в переходе между второй и третьей палубами. Я только что повернула за угол, когда худенькая малютка выбежала прямо на меня. Она неслась, повернув голову назад, словно пыталась от кого-то убежать. Я услышала быстрые шаги, заглушенные этим толстым ковром, в котором моя коляска все время застревает, как в песке, но это не важно… Гораздо важнее, что я видела, как Анук остановилась, чтобы бросить что-то в латунное мусорное ведро, висевшее на стене.
