Во время рассказа на щеках Герлинды выступил лихорадочный румянец, казалось, что это воспоминание заставило ее оживиться.
– В то время как Анук не двигалась с места, я как можно быстрее отъехала за один из этих гигантских цветочных горшков, с помощью которых здесь, на посудине, они озеленяют коридоры, и как раз вовремя, прежде чем капитан смог увидеть меня.
– Капитан?
– Понятия не имею, что он потерял там в такой поздний час, но он буквально столкнулся с девочкой. Вот, посмотрите сами!
Герлинда вытащила из кармана своего спортивного костюма сотовый телефон и показала Мартину фотографию. Она оказалась темной и смазанной.
– Да, да. Я не Гельмут Ньютон в обращении с фотокамерой. – Герлинда надула губки. – Надо было фотографировать со вспышкой, но я не хотела, чтобы меня заметили. из-за этих цветов мне и так пришлось изгибаться всем телом, чтобы хоть что-то попало в объектив.
– А кто это еще на фотографии? – спросил Мартин.
Рядом с маленькой девочкой и высоким мужчиной на фото была видна еще одна фигура, стоявшая между ними. Она была лишь немного выше Анук и почти такой же худой.
– Это Шахла, добрая душа. Иногда она убирает и мою каюту. Шахла присоединилась к Анук и капитану, после того как забрала из медпункта целую кипу облеванных полотенец. Из-за сильного волнения на море та ночь была неспокойной.
Движениями правой руки Герлинда продемонстрировала, как корабль качался на волнах.
– Признаюсь, что в тот момент, когда я сделала это фото, я понятия не имела, кем была эта девчушка. Я поняла это позднее, когда просматривала собранные мной документы и в статье о пропаже Анук Ламар наткнулась на ее фотографию. Но в первую же секунду мне стало ясно: малышка нуждается в срочной помощи. Ведь как-никак уже было полпервого ночи, а на девочке, кроме футболки с короткими рукавами и трусиков, ничего больше не было, и ее лицо было зареванным. На вопрос капитана, не заблудилась ли она, малышка ничего не ответила. Как и на вопрос, где ее родители.
– И вы слышали все это собственными ушами?
– А вы думаете, что я сижу в инвалидном кресле потому, что глухая? Хотя цветы и закрывали мне видимость, но они не мешали мне подслушивать. Я также слышала, как капитан настоятельно рекомендовал Шахле никому не рассказывать об этом. Затем они отвели бедную малышку в медпункт к докторше Бек. Когда все ушли, я нашла это в мусорном ведре.
Герлинда показала на мягкую игрушку, которую Мартин все еще крепко сжимал левой рукой.
– Она бросила его в мусорное ведро? – Мартин пристально посмотрел на медвежонка, который одновременно показался ему таким знакомым и в то же время совершенно чужим.
– Клянусь швом своих антитромбозных чулок. – Герлинда подняла вверх правую руку. – Вы же сразу узнали его, не так ли?
Герлинда помолчала и продолжила говорить только тогда, когда он посмотрел ей прямо в глаза.
– Ведь это же тот самый медвежонок, которого на всех фотографиях, появившихся тогда в газетах, крепко держит в руках ваш сын, Тимми, или я не права?
Мартин кивнул. Строго говоря, это был лишь один-единственный журнал, в котором в статье под заголовком «Угадайте – почему все больше людей бесследно исчезают на круизных лайнерах?» сообщалось о судьбе его семьи и при этом была напечатана фотография Тимми с медвежонком.
Просто удивительно, как хорошо была информирована эта Герлинда Добковиц.
– И это произошло позавчера? – спросил Мартин.
– Да. Во время следования из Осло в Гамбург.
– Уже известно, где все эти недели пропадала Анук?
Герлинда сделала неопределенный жест своей костлявой ладошкой.
– Я не могу себе этого даже представить, а капитан был так взволнован, когда на следующее утро я нанесла ему визит. – Она лукаво улыбнулась. – Сначала он все отрицал и попытался убедить меня в том, что мои бета-блокаторы, возможно, вызвали у меня галлюцинации. Но потом, когда он увидел фотографию, капитан наложил в штаны и помчался к Егору.
– Егору Калинину? Владельцу пароходной компании? Он здесь, на борту «Султана»?
– Две недели тому назад во время стоянки в Фуншале, на острове Мадейра, он занял двухэтажные апартаменты. Вы знакомы с ним?
Мартин кивнул. Однажды он уже встречался с ним в суде. Большинство представляло себе этого бывшего солдата Иностранного легиона немецко-русского происхождения грубым, неотесанным великаном. В действительности этот пятидесятисемилетний миллионер, добившийся успеха своими собственными силами, которому принадлежал второй по численности флот круизных лайнеров в мире, внешне был похож скорее на интеллектуального преподавателя вуза. Сутулая осанка, очки без оправы на остром носу, говорящем о педантичности и въедливости его обладателя, залысины, которые доходили да самых ушей.
А что он делает здесь, на борту?
– Между прочим, именно от него я получила номер вашего мобильника, – пояснила Герлинда.
– Что?
– Егор лично зашел ко мне в каюту и начал молоть чепуху о том, каким вредным может быть слух о бесследно пропавших и вновь появившихся пассажирах. Он явно хотел нагнать на меня страху и передал мне папку с документами о судебном процессе, который вы вели против него. Как бы между прочим он заметил, что я ведь не хочу проиграть дело из-за фальшивых обвинений, как это произошло с вами, герр Шварц. – Герлинда иронично усмехнулась. – При этом он, видимо, не заметил, что ваш личный телефонный номер был указан в материалах дела. Если так посмотреть, то это именно он и этот ограниченный Бонхёффер натолкнули меня на мысль вступить с вами в конт…
– Бонхёффер? – перебил ее Мартин, потрясенный до глубины души. – Даниэль Бонхёффер?
Преступник, который даже не посчитал нужным остановить судно и повернуть назад?
– Да. Что это вы вдруг побелели как полотно?
Но ведь это было невозможно. Хотя Мартин и проиграл процесс, но после этого происшествия Бонхёффер был отстранен от должности.
– Да, Даниэль Бонхёффер. Капитан.
Молния пронзила голову Мартина, словно кто-то сверлил его мозг раскаленной иглой.
– Ах, боже мой! Разве вы не знали, что его снова назначили капитаном «Султана»? – озадаченно спросила Герлинда.
Мартин не стал прощаться. Ни с ней, ни с дворецким, находившимся в соседней комнате. Он схватил свой вещмешок, сунул медвежонка в один из накладных карманов и бросился вон из каюты с такой же скоростью, с какой невыносимая боль распространялась в его голове.
Глава 12
– Мы понятия не имеем, где все это время была Анук, – ответил Даниэль на вопрос, который только что задала ему Юлия. – Малышка не говорит ни слова. Она нема как рыба.
– Это невероятно! – воскликнула Юлия.
