На выходе из здания аэропорта к Дэну подошел щербатый таксист весьма разбитного вида, покосился на штык, выколотый на правой кисти американца, и предложил отвезти его в Анджелес.
– В Кларке нет приличных гостиниц, сэр, – прошепелявил он. – А до Анджелеса всего несколько минут езды.
– А там как с местами?
– Мой знакомый содержит отличный трехзвездочный отель. Поедемте, вы не пожалеете, сэр.
«Отличный трехзвездочный отель» оказался серым двухэтажным строением с лавкой электротоваров внизу, узкой грязной лестницей и четырьмя номерами на втором этаже. Багаж взялся поднести сам хозяин, маленький узкоглазый мужчина лет пятидесяти.
Полотно обшарпанной двери, к которой он подвел Дэна, было изуродовано фанерными заплатками, будто каждый второй постоялец имел привычку терять ключ и проникать в номер путем взлома. Хозяину, видимо, надоело вечно чинить ее. Черная дыра зияла в той части двери, где когда-то в последний раз стоял замок.
– У нас исключительно честный персонал, – сказал владелец «трехзвездочного отеля», заметив недоуменный взгляд гостя. – Будьте уверены, нитки не пропадет. Я отвечаю.
Дэн покосился на дверь напротив, которая выглядела еще хуже.
– Мы размещаем вас в лучшем номере, – пробубнил филиппинец, втаскивая чемодан внутрь.
Дэн оставил вещи в номере и спустился вниз. Тот же щербатый таксист поджидал его у входа в отель.
– Может, девочку, сэр, скоротать вечерок? – спросил он и через зеркало бросил быстрый взгляд на клиента, устраивавшегося на заднем сиденье. – У меня есть знакомая. – Он сложил в щепотку кончики пальцев и смачно поцеловал. – Молодая, но все умеет. Недорого, сэр. Возьмете, не пожалеете.
– Не надо девочку. Вези в ресторан, – хмуро ответил на это Дэн.
Таксист нисколько не обиделся на то, что его знакомая не была должным образом оценена. Он лихо подрулил к китайскому ресторанчику, выскочил первым, кивнул на Дэна, о чем-то пошептался с официантом, вышедшим навстречу.
– Я замолвил словечко, сэр. Он обслужит вас по высшему разряду. Я подожду и покажу вам наш городок, после того как вы пообедаете.
– Не надо ждать! – Дэн разозлился.
Ему надоел этот развязный парень.
Таксист получил запрошенную сумму и уехал.
Ресторан представлял собой длинное, узкое и не очень чистое помещение, уставленное двумя рядами столиков, покрытых красными скатертями. Дэн заказал бутылку пива, открыл папку с меню и углубился в изучение блюд китайской кухни. Выбрав суп из морепродуктов, тушеные овощи, креветки и свинину в кисло-сладком соусе, он закрыл папку и отодвинул ее от себя. Через две минуты Ливингстон уже тянул из стакана холодное пиво и хрустел солеными орешками.
Вместе с едой, остро пахнущей жареным чесноком, официант принес рюмку китайской рисовой водки. Он объяснил, что ее в знак уважения прислал хозяин, и показал глазами наверх. Там, на балконе, нависающем над узким зальчиком, стоял, опираясь о темные перила, маленький лысый китаец, лицо которого лоснилось от гостеприимства и доброжелательности.
Дэн выпил водку, отдающую восточной парфюмерией, и кивком поблагодарил хозяина. Что было после, его память сохранила смутно. У выхода из ресторана Ливингстона ожидал другой таксист, который взялся провезти его по городу. Дэн не запомнил, в каких барах был и сколько выпил.
Когда глубокой ночью он вернулся в гостиницу, в номере горел тусклый ночничок. Ливингстон несколько раз щелкнул выключателем, но так и не смог зажечь потолочный светильник. Только в ванной комнате освещение было нормальным.
После душа Дэн сбросил с себя мокрое полотенце, нырнул под простыню и вдруг почувствовал, что в постели еще кто-то есть. Американец вскочил, в чем мать родила, и сел на кровати.
В это время с грохотом распахнулась дверь. Яркий свет полоснул по глазам Дэна. В комнату ворвались несколько человек, среди них женщина и двое полицейских. Шум, крики, вспышки фотоаппаратов. Женщина с воплем бросилась к постели, на которой лежала голая девушка.
У Дэна глаза полезли на лоб.
Девица немного помедлила, давая возможность закончить фотосессию, потом спрыгнула с кровати, на ходу завернулась в простыню и скрылась в коридоре.
Старший из полицейских на ломаном английском сказал, что девушке, которую сэр американец затащил в постель, нет пятнадцати лет. Ее тетка написала заявление. Он ткнул Дэну под нос смятый клочок бумаги. Имеются фотографии. Страж порядка поднял мобильный телефон и постучал по нему пальцем. Есть два свидетеля. Тут последовал кивок на хозяина гостиницы, стоявшего у двери, и худого парня в застиранных шортах и линялой футболке, в котором Дэн без труда опознал первого таксиста.
Полицейский пояснил, что он как представитель власти вынужден составить протокол и арестовать господина Ливингстона. Филиппинские законы относят педофилию и изнасилование к серьезным преступлениям. За это светит лет десять тюрьмы, никак не менее.
Тут он сделал знак рукой, который вымел из помещения всю остальную публику.
Оставшись один на один с Дэном, представитель власти смягчил выражение лица. Он показал на дверь и заявил, что, к счастью для господина американца, тетя потерпевшей, мадам Корасон, очень добрая женщина. Она не хочет причинять неприятности хорошему человеку и готова за пятьдесят тысяч долларов забрать заявление.
Если господин американец выплатит нужную сумму, дело немедленно будет прекращено. Днем он сможет вылететь в Хошимин, как и планировал. Полиция не будет этому препятствовать.
– Пятьдесят тысяч баксов, сэр, для вас, американцев, совсем не много, – извинительным тоном добавил он. – Всего каких-то пять тысяч за каждый год заключения.
Тут Дэн Ливингстон окончательно протрезвел и понял, что у него самым бессовестным образом вымогают пятьдесят тысяч долларов. Он затянул потуже полотенце на поясе, многозначительно потыкал пальцем в американский флаг, выколотый на левом плече, и заявил, что платить не будет.
В переполненной камере местной тюрьмы находились пятьдесят два заключенных. Через тридцать минут там появился еще один, пятьдесят третий.
Начальник полиции Анджелеса выслушал доклад подчиненного о задержании Дэна Ливингстона, тут же позвонил Биллу Вольфу и сообщил:
– Мы поймали рыбку, которую вы заказывали, сэр.
– Американец? Белый? Один? – деловито спросил Вольф.
– Точно, как вы просили, сэр.
– Какой счет ему выставили?
– Пятьдесят штук, сэр. Но платить он не хочет.
– Если согласится на пятьдесят, требуйте сто! Ни в коем случае не выпускайте его, хорошо промурыжьте, пусть почувствует, что такое филиппинская тюрьма. А тут и я к нему подъеду.
– Да, сэр. Но и вам меньше чем за полсотни мы его не отдадим.
– Почему? Ведь мы договаривались за двадцать.
