– Алло.
– Ради всего святого, скажи мне, что не отказываешься от затеи с рестораном.
Снова появилась риелтор.
– Все в порядке? – поинтересовалась она, будто ответ неочевиден. – Ваша жена передумала покупать дом?
– Подожди минутку. Нет, дом мы возьмем. А теперь мне нужно сделать важный звонок, если не возражаете.
Глаза риелтора осветились новым интересом. Мысленно она уже подсчитывала свои комиссионные.
– Разумеется! Я буду внутри.
Дождавшись, когда за ней закроется дверь, Байрон произнес в трубку:
– Нет, я не отказываюсь от ресторана. И тебе здравствуй! Где ты пропадаешь? Я звонил тебе три дня назад!
– Ты не сказал, что дело срочное, да и Чэдвик не развел паники, вот я и решил, что это может подождать, выключил телефон на пару дней.
– С каких пор ты стал отключать телефон посреди рабочей недели? Я думал, ты всегда работаешь!
– Не всегда. Больше нет. Я уехал с Уитни. Мы поженились.
От удивления Байрон едва не лишился дара речи.
– Серьезно?
– Да.
– Что ж, прими мои поздравления, старина! Хотел бы я при этом присутствовать.
– Знаю. Но мы решили не афишировать.
Байрон фыркнул. Прежде Мэттью рьяно поддерживал имидж семьи Бомонт, связи с общественностью были по его части, но потом влюбился в известную бурным прошлым звезду Уитни Уилдз, в обычной жизни очень замкнутую женщину по имени Уитни Мэддокс. Мэттью был готов на что угодно, лишь бы защитить ее от камер папарацци. Включая, по всей видимости, и свадьбу в строжайшей тайне.
– Ты хоть маме сказал? Знаешь ведь, она бы не пережила, если бы ты от нее это скрыл.
Помолчав немного, Мэттью признался:
– Я летал за ней на самолете. Она была нашей свидетельницей.
– Хорошо.
В самом деле хорошо. Мать и без того перенесла в жизни немало лишений, Байрон не хотел ничем ее расстраивать. Все же ему было неприятно, что Мэттью пригласил только маму.
– Вот так. Я отключил телефон и устроил нам с женой небольшой медовый месяц. Сейчас она занимается верховой ездой, поэтому у меня час на то, чтобы разобраться с насущными вопросами. Если ты не отказываешься от ресторана, что же стряслось?
– Возникла проблема.
– Слушаю.
Как бы помягче выразиться? Возможно, никак.
– Помнишь, как сильно я хотел, чтобы ты пригласил Леона Харпера на свадебный прием Филиппа?
– И его семью, если память мне не изменяет. Твоя просьба показалась мне такой странной, что я глубже копнул этого Харпера. У него две дочери.
– А помнишь, как я на год уехал в Европу?
– В Париж, в Мадрид. Да. Хочешь сказать, эти два обстоятельства как-то связаны между собой?
Байрон пнул ногой камешек. Нужно во всем признаться. Кашу заварил он, но для расхлебывания требуется помощь.
– Три дня назад я узнал, что старшая дочь Харпера Леона Харпер родила от меня сына около полугода назад. Его зовут Перси.
В трубке на несколько добрых секунд воцарилась тишина. Байрон не вытерпел.
– Я предложил ей жить вместе.
– В особняке? Ты совсем рехнулся? Мыслимое ли дело, чтобы Харпер жила в особняке Бомонтов?
– До того как меня перебили, я хотел сказать, что покупаю для нас дом. Кроме того, я сделал ей предложение. Ради блага нашего сына.
И снова повисло болезненное молчание.
– Боже мой, Байрон, наш папаша по всему свету оставил ублюдков. Я думал, ты будешь предусмотрительнее.
Байрон вспомнил о порвавшемся презервативе.
– Я и веду себя предусмотрительно, но иногда все идет совсем не так, как нам бы того хотелось. Нужно составить брачный договор, а потом мы как можно скорее поженимся, чтобы ее отец не объявил ее душевнобольной и не отнял моего сына.
– Нет, тебе нельзя на ней жениться. Она дочь Харпера, как ты не понимаешь! Френсис не вдавалась в подробности. Из ее рассказа я понял только, что кто-то разбил тебе сердце и поэтому ты уехал.
– Я отдаю себе отчет в случившемся и не хочу, чтобы у меня были незаконнорожденные дети. Перси мой сын, и я сделаю все от меня зависящее, чтобы так было и впредь. Даже женюсь на женщине из семьи Харпер.
– Мазохист ты, что ли? Нравится тебе быть мальчиком для битья? Если впряжешься в эту телегу, придется до конца дней ее везти. Не думаю, что брачный договор сумеет защитить тебя от острых зубов Харпера. Он воспользуется тобой, чтобы уничтожить всю нашу семью. Он уже отнял наш бизнес, Байрон, не забывай.
– Я знаю! – рявкнул Байрон.
– Ради всего святого, просто забери мальчика. По закону, я имею в виду. Она ведь не сказала тебе о ребенке, правильно я понимаю?
– Нет, но я не собираюсь.
– Значит, подадим иск с прошением о полной опеке на основании того, что она несостоятельная мать. И ради всего святого, не вздумай больше с ней спать. Или ты уже сделал это?
– Да.
– Но о защите-то вы не забыли?
– Не забыли. Но презерватив лопнул. Снова.
В трубке послышался шум, очевидно, Мэттью что-то пинал или швырял.
– Ты шутишь! Байрон, начинай думать головой, а не другим местом!
– Я и думаю головой, черт подери! И хочу все исправить. Я-то надеялся, ты оценишь. Разве ты сам не поступил так же? Я же сделал ее беременной и не был рядом, когда малыш родился. Пропустил полгода жизни сына и теперь пытаюсь наверстать упущенное. Мне дела нет до того, что ты думаешь о Леоне, но они с Перси моя семья, и я хочу оформить это официально. Если не будешь мне помогать, я сделаю все сам.
В трубке снова надолго воцарилось молчание. Байрон готов был поспорить, что Мэттью потирает виски и раздраженно хмурится.
– Харпер знает о твоем возвращении?
– Не думаю. После моего отъезда Леона с сестрой сбежали из дома в буквальном смысле слова и с тех пор не поддерживают контакта с родителями. Леона очень переживает, что отец может отнять у нее малыша.
– Он не выиграет дело. Отец мальчика – ты. А в этом нет сомнений?
– Никаких. Малыш похож на меня. У него такие же, как у меня, рыжие волосы.
– Для подтверждения потребовалось бы провести анализ крови, но все равно Харпер бы проиграл дело. Ты отец ребенка, и тебе не нужно жениться на его матери, чтобы защитить его.
– Харпер наверняка попытается. Судебный процесс он точно затеет, ничего хорошего из этого не выйдет. Он вымарает имя Леоны в грязи. Я уж не говорю о том, что придется потратить целое состояние на адвокатов. Ты же помнишь, как наш отец обошелся с матерью?
