– Никогда не стоит извиняться за хороший напиток, – рассмеялся Джейсон, вручая ему визитку. – Я знаю, вы привыкли к крупным галереям, но, надеюсь, вы и к нам в Аризону заглянете.
Антонио с удовольствием бы съездил в Аризону и устроил бы там выставку, вот только есть одна загвоздка. Ни черта он больше не рисует.
Его взгляд в который уже раз вернулся к Лауре Бэт.
– Приезжайте к нам и, возможно, найдете у нас новое вдохновение.
Пожав на прощание руку, Джейсон ушел, а Антонио снова отыскал глазами Лауру Бэт, которая даже в роскошном платье ухитрялась выглядеть до неприличия невинной. Так может, именно поэтому его к ней так и влечет? Потому что она полная противоположность его покойной жены? И если эта невинность и есть лекарство, что поможет ему вновь взять в руки кисти, к чему противиться вспыхнувшему в них влечению?
Глубоко вдохнув, Антонио пошел к Лауре Бэт.
– Все хорошо?
– А что? По-твоему, женщина не может осматривать галерею в одиночестве?
– Может, но ты беременна, а уже поздно, и тебе еще предстоит вести машину до дома.
Лаура Бэт слегка вздрогнула.
– Видел, как я приехала?
– Видел, как ты выходила из машины.
– Забавно получилось, – рассмеялась Лаура Бэт.
– Смотрелось так, словно ты наслаждалась каждой секундой.
– Именно. – Она глубоко вдохнула. – И мне будет этого не хватать.
– Чего? Барселоны?
– Нет. Нарядов и игры на публику.
– Почему? Тебя еще ждет пара недель в Италии, наряжайся и играй сколько душе угодно.
Но Лаура Бэт лишь головой покачала.
– Не получится. Разглядывая картины и наслаждаясь всем этим великолепием, я вспомнила кое-что из того, о чем думала на свадьбе. Я приняла предложение, как мне тогда казалось, настоящей работы, потому что у меня нет никаких сбережений, а в Нью-Йорке устроиться не получилось. Но тебе я в общем-то совершенно не нужна, а это общество мне чуждо. Пора возвращаться домой.
– Домой в Нью-Йорк или домой в Кентукки? – уточнил Антонио, чувствуя, как внутри нарастает паника.
– В Кентукки. Я отлично понимаю, что с моим образованием там сложно отыскать подходящую работу, но я жду ребенка, и мне нужна моральная поддержка матери. Правда, насмотревшись на одну картину, я вдруг поняла, что у меня было замечательное детство.
– На какую картину?
Она сделала пару шагов вправо.
– Вот эту.
Антонио озадаченно уставился на трех собак, что бежали через низкий кустарник вдоль осеннего пруда.
– И это напоминает тебе о доме?
– Да.
– У тебя была собака? – Антонио попытался найти хоть что-то хорошее среди безудержной тоски.
– Нет, – рассмеялась Лаура Бэт, – но у нас были промозглые ноябри. Стоит лишь холоду войти в силу, и от него нигде невозможно укрыться. Но мои лучшие воспоминания связаны именно с осенью.
Лаура Бэт оторвалась от картины, поворачиваясь к Антонио, и стоило ему только заметить в зеленых глазах отблески далеких воспоминаний, как в нем вновь проснулось желание рисовать. Но на этот раз оно приобрело совершенно новую форму. На этот раз это было не непонятное влечение, не безудержная вспышка желания или строго технический подбор цвета и перспективы, а тихая, спокойная потребность, не несущая в себе ни следа боли или злости. Пришедшее на этот раз чувство было совершенно нормальным и понятным.
– Например? – выдохнул он едва слышно, боясь спугнуть проснувшееся желание творить.
– Например, осенью у меня день рождения, а еще каждый год осенью мы возвращались в школу. – Лаура Бэт улыбнулась, но ее мысли витали где-то далеко в прошлом. – А школа – это встречи с друзьями, новая одежда, футбол, соревнования…
– Звучит неплохо.
– И это действительно было здорово.
– И именно поэтому ты домой и возвращаешься?
– Не совсем. Чем больше я думаю о ребенке, тем больше мне кажется, что я хочу, чтобы, когда он родится, со мной рядом была мама. У меня было замечательное детство, и я хочу, чтобы у моего ребенка оно было не хуже.
– Разумно, – согласился Антонио, не понимая, откуда взялась грусть. Наверное, все дело в том, что их время подходит к концу. Или потому, что он просто обязан хотя бы попытаться ее нарисовать, и, если он не попросит ее об этом прямо сейчас, другой возможности уже не будет. – Я все еще хочу тебя нарисовать.
– Я помню, ты говорил, что это чувство раздражает и не дает покоя.
Антонио нервно рассмеялся.
– Говорил, но сегодня все иначе.
– Неужели?
– Сегодня мне кажется, что я справлюсь.
– Ну уже что-то.
– Верно. – Антонио резко сократил разделявшее их расстояние. – Неконтролируемое желание было всего лишь первым шагом. Растущий внутри тебя ребенок и предстоящее материнство сперва вызывали у тебя противоречивые чувства, но чем дальше, тем сильнее крепнет твоя решимость. То же самое и с моим желанием рисовать.
– Ты серьезно?
– Да, но как же мне все это непривычно… Тем более что это чувство возникает лишь рядом с тобой. – Антонио посмотрел ей прямо в глаза. – Ты готова провести со мной несколько недель? Чтобы я попытался тебя нарисовать?
– Только если позволишь работать твоей помощницей.
Какая же она все-таки настойчивая! Ему сразу же захотелось рассмеяться и поцеловать Лауру Бэт. А ведь она совсем близко… Стоит лишь чуть-чуть податься вперед, и их губы соприкоснутся…
Но однажды он ее уже поцеловал, лишь для того, чтобы вспомнить, что между ними ничего невозможно.
– Я хочу, чтобы мы полностью сосредоточились на портрете.
– Могу я оплатить крышу над головой, отвечая на оставшиеся письма?
Антонио рассмеялся.
– Не стоит. Я хочу, чтобы все было правильно.
Лаура Бэт задумчиво склонила голову набок.
– Хорошо, кажется, я поняла, о чем ты.
На Антонио вдруг нахлынуло какое-то совершенно незнакомое чувство приятия. А еще он вспомнил, что у нее тоже есть определенные потребности.
– А ты знаешь, что Такер хочет тебя нанять, как только ты вернешься домой?
– Нанять?
– Ему нужен человек, который будет работать непосредственно с ним.
– Бог ты мой! Тогда, возможно, я смогу работать из Кентукки.
Полные восторга глаза и сочные губы манили так сладко, что Антонио всерьез задумался, сможет ли держать руки при себе, если станет неделями писать с нее портрет.
Но стоило ему только вспомнить, что она беременна и он не вынесет вида растущего внутри ее ребенка, как все страхи мгновенно отступили. Да и вообще, совсем скоро она вернется в Кентукки. К маме и работе на Такера. Надолго она здесь не задержится. Ему нечего бояться.
