Дед развернулся вместе с креслом к письменному столу, на котором стоял ноутбук капитана Рабиновича. Следователь уже закончил подготовку к рапорту и теперь только ждал, когда начальство настроится на продолжение работы.
– Докладывай, – разрешил Дед.
– Начну с записи, товарищ полковник! – бодро заявил Рабинович и запустил видеофайл.
Видеозапись была препаршивейшей. В кадре метались какие-то серые тени, рука у оператора тряслась, как с похмелья, в объектив летела кирпичная крошка, повсюду клубилась пыль, да еще и сверкали вспышки. Приличным мог считаться только финальный трехсекундный эпизод, когда бестолковый оператор растянулся на полу. То ли, рухнув, он догадался, наконец, включить камеру в режим тепловизора, то ли ценная аппаратура сама перешла в этот режим от удара о пол, но изображение стало негативным, зато прекратило скакать и стало более-менее четким, хотя бы в плане контуров. На картинке было нетрудно рассмотреть контуры трех «теплых» персонажей: лежащего Воронцова, стоящего на четвереньках Танка и бегущего к двери провокатора. Причем Ворон попадал в кадр почти целиком, Танк тоже, а шпион только от пяток до шеи. То есть ни о какой идентификации третьего фигуранта речь не шла.
Танк пребывал в нокдауне, но это не помешало ему наугад махнуть здоровенной клешней и ухватить врага за куртку. Впрочем, старания бойца пропали даром. Враг успел набрать приличную скорость, и остановить его таким способом было нереально. Послышался треск ткани, в кулаке у Танка остался клок от куртки, а враг помчался дальше, унося из поля обзора и ноги, и пленницу. В кадре остались только теплые следы на полу, которые «простывали», вопреки пословице, довольно медленно.
– Хорошая техника, – заметил Дед. – Жаль, мало ее у нас.
– В тепловизорах германий используется, а все его месторождения серпиенсы для своих нужд зарезервировали, – капитан Рабинович вернул запись на несколько секунд назад. – Видите, лоскут в руке у Танка?
– Вижу, что с того?
– Вот, – капитан выложил на стол прозрачный пакетик с обрывком ткани. – С него все и началось.
– Это я уже понял, – полковник поморщился и открыл папку. – Только ты пока не удивил меня, Рабинович. Ну, лоскут, ну, запись… безголовая. Что тут еще? Список грехов неизвестного провокатора на три листа. Экспертиза какая-то. Что у тебя конкретно имеется?
– Вот это, – Рабинович, наконец, достал из портфеля последнюю улику.
Это была легкая спортивная куртка с капюшоном, также упакованная в полиэтилен. На задней части предмета одежды зияла дыра. Капитан подвинул папку в сторону, аккуратно разложил куртку на столе и примерил к дыре лоскут. Соответствие было очевидным.
– Поня-ятно, – протянул полковник и, откинувшись на спинку стула, попытался покачаться на двух ножках, как на кресле-качалке, – что ничего не понятно. Откуда этот френч?
– В кубрике у Грина нашел, – ответил капитан, честно глядя на шефа.
– У кого?! – Дед едва не рухнул вместе со стулом. – Шутишь, да?
– Какие шутки? – Рабинович вздохнул. – Вы же знаете, мне этот умник дорогу не переходил, планы не срывал, дураком не выставлял, стал бы я под него копать просто так?
– Старые полеты не будем разбирать. – Дед выразительно посмотрел на капитана. – Половина из тех, кого он выставил… этими самыми… на небесах. О них хорошо или ничего, так что замяли, как говорится, для ясности.
Капитан понимающе кивнул: «И не собирался ничего разбирать, не моя компетенция». Полковник некоторое время помолчал, собираясь с мыслями, встал, походил из угла в угол кабинета, снова уселся за стол, взял папку и погрузился в чтение. Закончив читать, он бросил взгляд на застывшую картинку в экране компьютера, рассмотрел на просвет упакованный клок ткани и, бросив его на стол, взглянул на подчиненного.
– Ход твоих мыслей я понял. Не понимаю одного, как ты догадался взять в разработку именно Грина?
– В рабочем порядке, товарищ полковник. – Офицер уловил недовольный взгляд Деда и торопливо расширил пояснения: – В ходе следствия по главному делу всплыла эта запись, потом другие.
– Другие?
– Да, еще три, тоже сделанные группой Ворона. Провокатор на них в той же куртке, взгляните еще раз, я увеличу фрагмент картинки.
Рабинович выделил часть компьютерного изображения и щелкнул по иконке «зума». Компьютер выдал крупный план запястья шпиона. На нем красовалась «Омега». Рабинович включил другой эпизод и снова вывел крупно запястье провокатора. Затем картинка сменилась на запись с внутренней камеры наблюдения. Грин шел по коридору. Офицер остановил кадр и провел все ту же процедуру. Часы на руке у Грина были такими же, как у провокатора.
– Это ерунда. – Дед покачал головой. – Часы – не доказательство. Сейчас многие такие носят. Хорошую «Швейцарию» можно выменять всего на десять банок какой-нибудь сайры в масле. – Он поднял руку и, отдернув манжету, постучал по своим часам. Практически таким же, как у Грина. – Сам-то что носишь?
– Я… – Рабинович замялся, – стараюсь соответствовать… э-э… положению.
– Покажи, не стесняйся. – Дед хитро улыбнулся. – Ну?
Рабинович смущенно продемонстрировал часы. В точности такие же, как у Деда. То есть и такие же, как у Грина.
– Полкороба тушенки, – признался Рабинович.
– То-то! – Дед снова усмехнулся. – Пинкертон!
– Ну, хорошо, пусть остается лишь куртка и запись последнего из эпизодов. Этого достаточно с учетом того, что хакеры подбросили нам еще и несколько интересных перехватов из виртуального пространства серпиенсов. Голос в одном из разговоров показался мне знакомым, и я прогнал его через нашу систему идентификации. Она выдала совпадение с голосом Грина. Я заинтересовался, начал копать дальше, проанализировал действия Грина во время операции…
– Снова отставить, – приказал Дед. – Что за запись с голосом Грина в пространстве серпиенсов? Откуда она там взялась?
– Я указал в рапорте. Это было короткое сообщение с высшей степенью важности, адресованное кибертени приора стражи Арианны Дей. Если переводить дословно: «Вы в опасности, Ночной Потрошитель взял след, немедленно уходите под купол». Было отправлено в день «Д», в девять пятьдесят пять. Грин говорил шепотом, но это не помешало идентификации.
– В это время он был в штабе, – возразил Дед. – Точно знаю. Прибыл в девять с копейками и скандал закатил. Свидетелей полон двор. Не стал бы он шептаться с серпиенсами в присутствии штабных, зачем ему так рисковать?
– Все верно, только Грин закончил скандалить и покинул штабной отсек в девять пятьдесят, – невозмутимо глядя на шефа, сказал Рабинович, – а на отведенный ему боевой пост прибыл только в десять пятьдесят шесть, за четыре минуты до часа «Ч». Где пробыл больше часа – неизвестно. Система внутренней безопасности его не зафиксировала.
– А эта вот запись… – Дед слегка завис, подбирая слова.
