– Слухать усим! Прыготовыться к атаке! Товарищ лейтенант, чёму не включаете ЭСБР?
[13]
– Рано, Павло! Включу на боевом курсе.
Челышев собрался, сосредоточился. Медленно вдохнул и резко выдохнул. Приготовиться…
И вот показался огромный зеленый луг, прочерченный белой бетонной полосой, а по краю – серые здания ангаров, темные скобы капониров, и самолеты, самолеты…
«Мессершмитты» и «Фокке-Вульфы» стояли группами и поодиночке, в капонирах и на рулежных дорожках, замаскированные и на открытых стоянках.
– Называется: «Не ждали!» – подал голос стрелок-радист.
Ведущий «Пе-2» уже подлетел к границе аэродрома, когда перед ним в небе вспухли первые разрывы. По летному полю пополз тонкий шлейф пыли – дежурные «Мессеры» пошли на взлет.
– Запызнылысь! – хохотнул штурман.
Зенитки палили залпами. Бело-черные и серые хлопья клубились тут и там, сливаясь в распухавшее облако.
И точно, «запызнылысь»!
Ведущий лег на боевой курс, вот его зелено-голубая «пешка» взмахнула двухкилевым хвостом, словно ныряющий кит, и опрокинулась в крутое пике.
Атака началась!
На стоянках рвались авиабомбы, разбрасывая, ломая фашистские самолеты, будто игрушечные. Зачадили пожары. Славно!
– Командир! Разрывы справа – пятьдесят метров! Теперь слева – тридцать!
«Пешку» тряхнуло.
Челышев следил, не мигая, за хвостом «петлякова», летевшего впереди. Тот начал противозенитный маневр, и пилот повторил его.
– Включаю ЭСБР! Угол пикирования сделаем семьдесят градусов. Слышишь? Выдержи!
– Вас понял! Выпускаю тормозные решетки!
В рев моторов вплелся резковатый шумок, добавленный открывшимися решетками. «Пе-2» резко уменьшил скорость, будто кто прихватил его за хвост, осаживая.
– Потеряй еще двести метров! Так! Боевой!
Пилот мельком глянул вниз.
– Давай по целям, что у ангара!
– Так я и хочу! Влево – восемь! Еще! Замри! Пошел!
Челышев с силой отжал штурвал.
«Пешка» опустила нос, и серые рулежные дорожки с распластавшимися вдоль них «худыми» и «лаптежниками», черные крыши ангаров – все это встало в прицеле.
– Выводи! – штурман хлопнул пилота по плечу.
Челышев вдавил боевую кнопку в гнездо на штурвале, «Петляков», дрожа, приподнял нос, выходя из пикирования, а с держателей сорвались бомбы.
– Есть попадания! Цель накрыта!
Хлопнули, закрывшись, бомболюки. Самолет на огромной скорости промчался над горящими аэродромными строениями.
Челышев двинул правую педаль, начиная разворот, и в ту же секунду совсем рядом с «пешкой» рванула ослепительная вспышка огня.
Штурвал вырвался из рук, машину бросило вверх и влево, заваливая на спину, ударил такой грохот, что даже рев моторов заглушил. Пилот сослепу вцепился в штурвал, сдвигая тот в нейтраль. Бомбардировщик продолжало тянуть вправо, заваливать, опрокидывать.
– Попали-таки, сволочи!
– Командир, нас подбили! Прямо в двигло!
– Вижу. Чую.
Взрыв 88-мм снаряда разворотил правый двигатель, повредил обшивку крыла, задирая листы дюраля и оголяя лонжероны.
Под напором воздуха по крылу черной ребристой дорожкой растекалось моторное масло.
– Только б не загорелся!
Челышев дотянулся и выключил зажигание правого мотора.
Самолет резко убавил скорость, но тянул, рулей слушался. Летел устойчиво.
– Раненые есть? Осмотрите машину!
– Повреждена обшивка правой плоскости и стабилизатора, разбита мотогондола. Оторвано правое колесо.
– Ах ты…
Пилот начал осторожный разворот в сторону работающего движка – при малейшей резкости или неточности движения рулей самолет легко сорвется в штопор…
– Командир! Командир! – закричал радист. – Снизу заходят три «Мессера»! Дистанция – два километра!
Штурман откинул к борту свое сиденье-тарелку и встал на ноги к пулемету.
– Атакуют с двух сторон!
– Павло! Подпускай поближе, береги патроны!
– Маневр влево!
ШКАС пустил очередь, захлебываясь от выстрелов. Вражьи трассы пронеслись мимо. Застучал крупнокалиберный пулемет радиста, и два «худых» отвернули, не открывая огня.
– Заходят сверху и снизу!
– Маневр влево! Маневр вправо!
Вправо сложнее – мотор разбит. Так и упасть можно…
Басовито застучал люковый пулемет, и тут же «пешка» резко задрожала – в дюрале правого крыла проявились зазубрины новых дыр.
– Командир! Наши!
– Что? Где?!
– Сверху сзади! «Ишаки», родимые!
«И-16» налетели чуть ли не эскадрильей, с ходу опустив «худого», остальные не стали связываться.
– Командир! До дому?
– Не долетим. Сядем, где удастся.
Ближайшие к границе аэродромы были разворочены авиабомбами, стали тянуть чуть дальше.
– Впереди по курсу СБ!
Серебристая «эсбушка» подлетала к границе летного поля.
Вот и шасси выпустила…
– Заходи, командир, на посадку.
– Добро. Вхожу в круг.
С места, где находился КП, взвилась зеленая ракета. Там стояла толпа людей, махала руками. Кто-то выбежал вперед, поднял над головой белый флажок…
Посадка разрешена.
Д. Щербин, командир разведвзвода 8-го полка 4-й танковой дивизии:
«В четыре часа утра на опушке леса недалеко от Волковыска немецкий самолет выбрасывал десант. Получили команду взять десантников в плен.
Около 30 человек расстреляли на месте. Часов с пяти с Волковысской церкви по нам был открыт пулеметно-минометный огонь. Вот так нас встретил Волковыск. Предательство, измена. Обидно было до того, что слезы появлялись на глазах, а некоторые плакали.
От Волковыска мы взяли курс отступления к юго-западу от Минска, а 26 июня, израсходовав все боеприпасы и горючее, начали прорываться группами в Полесье – в направлении Мозыря, лишь бы не попасть в плен.
И вот началось мытарство – не то ты военный, не то гражданский. Всю ночь идешь голодный, а днем смотришь из-за леса, как сплошным потоком в небе плывут двухмоторные самолеты с черной свастикой в направлении Смоленска и Москвы».
Глава 3
«Летающий танк»
430-й штурмовой авиаполк, вооруженный новейшими совсекретными бронированными «Ил-2», был переброшен на аэродром Зубово, что под Оршей, где и пополнил 23-ю САД
[14]
.
