Балтика неспокойна, свинцово-серые волны пенятся гребешками, шквалистый ветер срывает их, вытягивая белыми разрывчатыми полосками. Самолет ощутимо подрагивает. Свежачок!
Прямо по курсу выступал из воды островок, застроенный с юго-востока.
– Ты дывысь! Кронштадт!
Челышев кивнул: он самый…
…«Здоровущим» треугольником «пешки» летели над морем.
Впереди – тройка Ракова, справа от него – звено Усенко, слева – Челышева. Выше и ниже – четверки «Яков».
Истребителями прикрытия командовал Дмитрий Кудымов, тот самый, что вместе с Рычаговым воевал в Китае как летчик-доброволец. Это Кудымов сбил знаменитого японского аса, сверг «короля неба» Ямамото.
Заряд дождя пробарабанил по козырьку кабины.
Сидящий справа сзади Ткачук карандашом сделал пометку на полетной карте.
– Остров Сейскари! До точки поворота осталась минута.
– Разворот!
Ведущий, а за ним вся группа повернула на юго-запад.
Дождь перестал, облака приподнялись. Заголубело небо.
Море, словно хамелеон, из темно-серого становилось светло-синим.
– Группа, внимание! – толкнулось в наушниках. – Идем в наборе. Радиопереговоры до атаки запрещаю.
Пикировщики стали набирать высоту, а на горизонте обозначилась темная горбатая полоска.
– Виден остров Большой Тютерс! – сообщил Павло.
Самолет Ракова качнул крылом влево и повернул на юг, обходя остров.
– Що цэ вин? А-а… Хоче завести группу со стороны солнца! Умно.
Большой Тютерс медленно вырастал в размерах. Желтые пляжики, темный лес на холмах – именно там, в зарослях, прячутся огромные дальнобойные орудия, простреливающие Финский залив в обе стороны.
– Внимание! – радировал Раков. – Южнее острова вижу пару истребителей противника. Будьте внимательны!
– Ломакин! – скомандовал Кудымов. – Займись!
– Есть!
– Произвести боевое развертывание! Слушать всем! Звеньям перестроиться в колонну! Атака цели одиночно с пикирования! Я – «Ноль десятый»!
«Пешки» перестроились, потянулись цепочкой за «вожаком стаи». Челышев заволновался – он первый раз в жизни бомбит морскую цель.
– Разворот!
– Расчет данных для бомбометания готов, – доложил Ткачук, забывая напевную «украинську мову».
– Ищи цель!
– «Девятнадцатый»! К тебе снизу крадутся «худые». Смотри!
– Вас понял! Давно следим!
– «Четвертый»! – ворвался голос Кудымова. – Отбить атаку!
Тут Челышев аж дышать перестал, замечая, как два «Мессершмитта» падают сверху на самолет Ракова.
– «Ноль десятый»! Вас справа сверху атакуют «Мессеры»!
Раков не ответил, но наперерез фрицам бросились два «Яка».
Протянулись трассеры, но «худые» боя не приняли – блеснув на солнце желтым брюхом, немецкие истребители отвернули. Но не скрылись, и число их росло – подлетала подмога с береговых аэродромов в Эстонии.
В эфире все чаще звучала немецкая речь:
– Антон-айнс, ахтунг! Руссен ин дер люфт!
– Хор-ридо!
– Антон-цвай. Ахтунг! Крайс шлиссен!
– Шайсе!
– Хильфе! Хильфе! Анстрален!
– Файер!
Бомбардировщик тряхнуло. «Мессеры» вышли из боя, зато зачастили зенитки – прямо по курсу клубились серо-черные разрывы, вспыхивали дымные шары, собираясь в лохмы.
Весь берег опоясался бело-желтыми огоньками залпов.
Головные пикировщики продолжали полет, маневрируя, уходя змейкой, сбивая зенитчикам прицел.
– Ведущий лег в разворот!
– Вижу, Павло…
А ведущий уже выпустил тормозные решетки, ложась на боевой курс – огонь зенитных орудий закрывает «Ноль десятый» сплошным облаком дыма.
– Давай, давай… – цедит Ткачук.
Махнув раздвоенным хвостом, «пешка» Ракова вошла в пике.
– Вижу цель! – заорал штурман. – Вон она, вон!
– Где? Где?
– Да вон же, в лесу! Видишь? Дорога, и будто подковка – это артиллерийский портик!
– Ага!
Самолет Ракова уже вышел из пике и отходит от острова. За ним разворачивается «пешка» Пасынкова, следом уходит Сохиев.
– Правее шесть градусов! Есть! Замри!.. Пошел!
Челышева словно кто отрывает от сиденья и бросает вперед – в плечи врезаются ремни. Некогда, некогда…
– Выводи!
Егор ловил в прицел длиннющее орудие, поймал – и нажал кнопку сброса бомб.
Машина вздрогнула, «снеся яичко».
– Цель накрыта!
Выворачивая, «Пе-2» ушел с курса, заскользил над синими волнами. На развороте был виден остров, окутанный дымом и пылью.
– Пройди по прямой! Сфотографирую!
– Задание выполнено, – прозвучал в эфире довольный голос Ракова. – Все самолеты в строю, курс домой!
О. Михайлова:
«Дедушка и мои дядья работали всю жизнь на Путиловском заводе, ныне Кировском. Я хорошо помню, как началась война. Был такой радостный, солнечный день. И вдруг мы слышим по радио сообщение. Сразу побежали на завод. Там было собрание, а потом люди записывались в Кировскую дивизию.
Наш комсорг Яша Непомнящий сказал нам с подругами: «Оставайтесь! Здесь вы будете нужны больше. Надо кому-то работать и защищать наш завод». Так мы с подругами и остались. Когда начались бомбежки, я записалась дежурить на крыши домов – сбрасывать зажигалки.
Каждый день был обстрел, заставал всегда по пути на работу или домой. Я пережидала его в канаве, что рядом с дорогой. Иногда по часу приходилось лежать. Немцы ведь близко подошли к Кировскому заводу и из орудий часто его обстреливали.
Особенно приноровились, когда заканчивались смены рабочих. Страшно, я все время дрожала.
Наш завод танки ремонтировал, также делали бутылки с горючей смесью и снаряды. Крыша у нас в цехе обвалилась. Везде ветер. Станки работают, а люди с замерзающими руками стоят возле них. Очень холодно, и к нам в цех подвезли паровоз, который нас чуть-чуть обогревал. Вот так мы и работали.
Я в шубе папиной, комсоставской, с финской войны. Потом я стала слесарем в цехе, где танки ремонтировались. Тяжело давалась работа, но все старались».
Глава 19
Ключ от дома
28 августа Ставка расформировала Центральный фронт, передав его армии (3-ю, 4-ю, 13-ю, 21-ю и 50-ю) Брянскому фронту.