– Пиластер, ты чертов мерзавец!
Мики так и замер от услышанного, ведь Солли с Эдвардом должны были вот-вот заключить важную для него сделку. Какая собака его укусила?
Эдвард тоже смотрел на Солли с недоумением.
– Ты о чем, Гринборн?
Солли покраснел так, что едва мог говорить.
– Я тут обнаружил, что за той грязной статейкой в «Форуме» стоите вы с твоей мамашей.
– О нет! – вырвалось у Мики.
Это была катастрофа. Он подозревал, что Августа каким-то боком причастна к статье, хотя у него и не было доказательств. Но каким образом это вынюхал Солли?
Тот же вопрос пришел в голову и Эдварду.
– И кто тебе вбил в голову эту чушь?
– Одна из подружек твоей матери, фрейлина королевы.
Мики догадался, что речь идет о Гарриет Морт – Августа каким-то образом влияла на нее.
– Она-то и призналась во всем принцу Уэльскому, – продолжил Солли. – Я только что от него.
Наверное, Солли действительно взбешен до такой степени, что в открытую говорит о своих частных встречах с членами королевского семейства. Похоже, этот добряк действительно дошел до точки, и теперь его не сразу успокоишь. Во всяком случае, о том, чтобы иметь на руках подписанный контракт уже завтра, можно забыть.
В отчаянии Мики попытался разрядить ситуацию:
– Солли, старина, откуда тебе знать, что это не просто сплетни…
Солли немедленно повернулся к нему. Глаза его были выпучены, на лбу выступил пот.
– Откуда мне знать? Я что, не читал в сегодняшних газетах о том, что титул, предназначавшийся для Бена Гринборна, достался Джозефу Пиластеру?
– И все же…
– Ты хоть можешь представить, что это значит для моего отца?
Мики понял, что внешний покров доброты Солли окончательно разрушен. Несправедливость в отношении отца – вот что задевало его больше всего остального. Когда-то дед Бена Гринборна прибыл в Лондон с тюком российского меха, пятифунтовой банкнотой и дырой в ботинке. Место в палате лордов для Бена означало окончательное признание со стороны высшего английского общества. Не удивительно также, что и Джозеф Пиластер так стремился стать пэром, ведь его семья также достигла всего благодаря своим собственным усилиям, – но для еврея это тем более почетное достижение, торжество не только для семейства Гринборнов, но и для всех евреев Великобритании.
– Ну извини, если ты еврей, то я в этом ничем тебе помочь не могу, – сказал Эдвард.
Мики поспешил вмешаться:
– Я думаю, вам не стоит ссориться из-за недоразумения между родителями. В конце концов, вы ведь партнеры в крупном предприятии…
– Не будь дураком, Миранда! – крикнул Солли с такой яростью, что Мики содрогнулся. – Можешь навсегда забыть о железной дороге и обо всех остальных совместных предприятиях с Банком Гринборнов. Как только наши управляющие услышат об этом, они не захотят иметь никаких дел с Банком Пиластеров.
С горьким комком в горле Мики смотрел, как Салли в гневе выходит из курительной комнаты. Уж слишком легко он забыл о том, как влиятельны банкиры, особенно этот внешне спокойный добряк, который одной фразой перечеркнул все надежды Мики.
– Какая наглость, – пробормотал Эдвард. – Типичный еврей.
Мики едва сдержался, чтобы не приказать ему заткнуться. Эдварду эта сделка ничего не стоит, кроме слегка подмоченной деловой репутации, но сам он, Мики, так просто не отделается. Отец не простит ему такой ошибки и постарается отомстить. А мстить он умеет.
Неужели не осталось совсем никакой надежды? Он постарался успокоиться и собраться с мыслями. Что сделать, чтобы уговорить Солли не срывать сделку? В любом случае действовать надо было быстро, чтобы тот не успел поговорить с другими Гринборнами и настроить их против Пиластеров.
Можно ли переубедить Солли?
Нужно хотя бы попытаться.
Мики встал и решительным шагом направился к двери.
– Ты куда? – спросил Эдвард.
Мики не хотелось рассказывать Эдварду, что у него на уме.
– В комнату для игры в карты. Хочешь поиграть?
– Да, конечно, – Эдвард с усилием поднялся с кресла, и они вышли из курительной вместе.
У подножия лестницы Мики повернулся к уборным и сказал:
– Иди, я тебя догоню.
Эдвард принялся подниматься по лестнице. Мики зашел в гардероб, схватил шляпу с тростью и стремительно выбежал через переднюю дверь.
Осмотрев Пэлл-Мэлл по сторонам, он испугался, что Солли и след простыл. Наступили сумерки, и улицу освещали тусклые фонари. Но вот ярдах в ста он разглядел очертания грузного мужчины в вечернем костюме и цилиндре, размашистым шагом идущего к Сент-Джеймс-Сквер.
Мики пошел за ним.
Он должен объяснить Солли, насколько для него важна эта железная дорога. Нужно разжалобить его, сказать, что от этой железной дороги зависят судьбы миллионов бедных крестьян и что не стоит выплескивать на них обиду на завистливую Августу. У Солли мягкое сердце, и он может передумать, если только успокоится.
Солли сказал, что только что прибыл от принца Уэльского, а это означает, что у него не было времени поделиться своими сведениями с кем-то другим. Никто еще не знает, что антиеврейскую шумиху в прессе подняла Августа. Никто не слышал их перепалку в клубе – в курительной они находились только втроем. Скорее всего, и сам Бен Гринборн не догадывался, по чьей вине он лишился титула.
Конечно, рано или поздно правда выплывет наружу. Принц расскажет об этом кому-то еще, поползут слухи. Но контракт должны подписать завтра, и если до той поры никому ничего не рассказывать, то все обойдется и Папа получит свою долгожданную железную дорогу. А после заключения сделки Гринборны и Пиластеры могут ссориться хоть до конца света.
Вдоль Пэлл-Мэлл расхаживали проститутки, посетители клубов, выполняющие свою работу фонарщики, по мостовой ездили экипажи и кебы. Мики едва прокладывал себе путь среди прохожих, почти теряя из виду свою цель. Внутри его нарастало отчаяние. Но вот Солли повернул к своему дому на Пиккадилли.
Мики повернул за ним. Боковая улица была не такой оживленной. Мики бросился бежать.
– Гринборн! – крикнул он. – Обожди!
Солли остановился и оглянулся, тяжело дыша. Узнав Мики, он повернулся и продолжил путь.
Мики схватил его за руку.
– Мне нужно поговорить с тобой!
Запыхавшийся Солли едва мог говорить.
– Убери свои чертовы руки от меня, – пропыхтел он, вырвался и пошел дальше.
Мики не унимался и снова схватил его за руку. Солли снова попытался вырваться, но на этот раз Мики удерживал его крепче.
– Послушай же!
