Лакей провел Хью в библиотеку, откуда вышли шесть-семь человек, оставив Бена Гринборна одного сидеть за простым деревянным столом, уставленным фруктами и печеньем для гостей.
Гринборну давно уже было за шестьдесят – Солли родился поздно, – и он выглядел старым и смертельно усталым. Но он держался чопорно, как всегда, и, пожав руку Хью, указал на соседний стул.
В другой руке Гринборн держал старое письмо.
– Послушайте, – сказал он Хью и начал читать: – «Дорогой папа! У нас новый учитель латыни, его преподобие Грин, и теперь я учусь лучше, за прошлую неделю получил десять из десяти.
Уотерфорд поймал крысу в кладовке и теперь хочет научить ее есть у него с руки. Кормят здесь плоховато. Не вышлешь мне пирога? Твой любящий сын Соломон».
Старик сложил письмо.
– Он написал это в четырнадцать лет.
Хью понял, что старый Гринборн сильно страдает, несмотря на исключительное самообладание.
– Я помню эту крысу. Она откусила Уотерфорду палец.
– Как бы я хотел вернуть эти годы! – воскликнул Гринборн дрогнувшим голосом.
Очевидно, случившееся было не по силам даже ему.
– Наверное, я один из самых старых друзей Солли.
– Действительно. Он восхищался тобой, хотя ты был младше.
– Не знаю даже почему. Но он всегда видел в людях все самое лучшее.
– Он был слишком мягок.
Хью не хотелось отклоняться от темы.
– Впрочем, я пришел сюда, не только как друг Солли, но и как друг Мэйзи.
Гринборн тут же вновь придал лицу суровое выражение и снова стал походить на карикатурного прусского офицера. Хью не понимал, как можно ненавидеть такую прекрасную и дружелюбную женщину, как Мэйзи.
– Я познакомился с ней вскоре после того, как с ней познакомился Солли. Я и сам в нее влюбился, да только Солли меня опередил.
– Он был богаче.
– Мистер Гринборн, надеюсь, вы позволите мне быть откровенным. У Мэйзи не было ни гроша за душой, и, наверное, ей хотелось выйти замуж за богатого мужчину. Но после свадьбы она хранила клятву и была хорошей женой.
– И она получила свою награду. Пять лет жила как светская дама.
– Любопытно, что она сама тоже так выразилась. Но мне кажется, что этого недостаточно. А как же малыш Берти? Уж конечно, вы не захотите лишать своего внука наследства?
– Внука? – переспросил Гринборн. – Хьюберт не имеет ко мне никакого отношения.
Хью показалось, что сейчас должно произойти что-то очень важное. Как в кошмаре, когда знаешь, что надвигается нечто страшное, но не можешь пошевелиться.
– Не понимаю. Что вы хотите этим сказать?
– Эта женщина уже вынашивала ребенка, когда выходила замуж за моего сына.
У Хью перехватило дыхание.
– Солли знал это, как и знал, что ребенок не его. И все равно женился на ней – против моей воли, как и следовало ожидать. Об этом почти никто не знает, мы постарались держать это в тайне, но какой смысл скрывать теперь, когда…
Гринборн сделал паузу, вздохнул и продолжил:
– После свадьбы они отправились в путешествие. Ребенок родился в Швейцарии, и в свидетельстве ему указали другую дату. Домой они вернулись почти через два года, а к тому времени было не так заметно, что он старше на четыре месяца.
У Хью замерло сердце. Вопрос вертелся на его языке, но он страшился ответа.
– И кто же… отец ребенка?
– Она не призналась. Солли так и не узнал.
Но Хью знал.
Ребенок был его.
Он смотрел на Бена Гринборна, не в силах промолвить ни слова.
Он поговорит с Мэйзи, заставит ее сказать правду, но знал, что она только подтвердит его догадку. Несмотря на внешность и характер, она никогда не отличалась легкомысленным поведением. Когда они познакомились, она была девственницей и забеременела в первую же ночь. Потом Августа постаралась их развести, и Мэйзи вышла замуж за Солли.
Она даже назвала ребенка Хьюберт, что походило на его имя.
– Да, конечно, это возмутительно, – сказал Гринборн, заметив его ошеломление, но неверно истолковав его причину.
«У меня есть ребенок, – думал Хью. – Сын. Хьюберт. Все зовут его Берти».
От этих мыслей сжималось сердце.
– Надеюсь, вы теперь понимаете, почему я не желаю иметь никаких дел с этой женщиной и ее ребенком.
– Ах, не волнуйтесь, я позабочусь о них, – вырвалось у Хью.
– Вы? – удивленно спросил Гринборн. – Почему это должно заботить вас?
– А… ну да… У них остался только я, я полагаю…
– Не дайте себе вскружить голову, молодой Пиластер, – участливым тоном дал совет Гринборн. – У вас есть своя жена, о которой вы должны заботиться.
Хью не хотел ничего объяснять, а выдумать что-то не мог, потому что у него путались мысли. Он понял, что нужно откланяться, и встал.
– Мне нужно идти. Примите мои глубочайшие сожаления, мистер Гринборн. Солли был лучшим человеком из тех, кого я знал.
Гринборн склонил голову, и Хью оставил его.
В холле с занавешенными зеркалами он взял шляпу из рук лакея и вышел на залитую солнцем Пиккадилли. Вместо того чтобы брать кеб, он предпочел прогуляться через Гайд-парк до Кенсингтона, чтобы как следует все обдумать.
Теперь ситуация коренным образом изменилась. Нора – его законная жена, но Мэйзи – мать его сына. Нора может и сама позаботиться о себе – как и Мэйзи, конечно, – но ребенку нужен отец. Вопрос о том, как ему быть дальше, вдруг опять оказался нерешенным.
Конечно, любой священник сказал бы, что на самом деле ничего не изменилось и что он должен оставаться с Норой, с которой он обвенчан в церкви. Но что священники знают о любви и семейной жизни? Он никогда не увлекался методизмом, которого придерживались Пиластеры, и не верил, что все ответы на современные моральные вопросы нужно искать в Библии. Мэйзи была права: Нора соблазнила его и заставила жениться на себе исключительно ради выгоды, и их связывал только листок бумаги. А этого мало, если сравнивать с ребенком, плодом любви настолько сильной, что она пережила много лет и много испытаний.
«Неужели я ищу себе оправдания? – спрашивал он себя. – Неужели это все уловки, чтобы поддаться желанию, которое, как я знаю, неправильное?»
Он разрывался между двумя женщинами.
«Так, нужно принять во внимание практические соображения», – сказал он себе. Оснований для развода у него нет, но он был уверен, что Нора согласится на развод, если дать ей достаточно денег. Но тогда Пиластеры попросят его оставить банк, потому что порицаемый обществом развод запятнает не только его, но и их репутацию. Он сможет найти себе другую работу, но респектабельный лондонский свет навсегда закроет двери для них с Мэйзи. Вероятно, им придется покинуть страну, хотя эта перспектива его привлекала, как должна привлекать и Мэйзи. Он сможет вернуться в Бостон или лучше переехать в Нью-Йорк. Пусть он никогда не станет миллионером, но что такое деньги в сравнении со счастьем жить с любимой женщиной?
