– Тут еще и я, – сказал Мики, вставая с кровати.
Эдвард нахмурился.
– Тебя я не желаю видеть, – сказал он, поворачиваясь к выходу.
Мики преградил ему путь.
– По крайней мере скажи почему. Мы же так долго были друзьями.
– Я узнал правду о Питере Миддлтоне.
Мики кивнул.
– Ты позволишь мне объясниться?
– Что тут объяснять?
– Почему я совершил такую ужасную ошибку и почему у меня не хватило смелости в ней признаться.
Эдвард хмуро смотрел на него.
– Сядь на минутку рядом с Генриеттой и выслушай меня.
Эдвард замялся.
– Пожалуйста, – добавил Мики.
Эдвард сел на диван.
Мики подошел к столику и налил ему бренди. Эдвард взял бокал, кивнув. Генриетта пододвинулась поближе к нему и взяла за руку. Эдвард сделал глоток, оглянулся и сказал:
– Не нравятся мне эти картины.
– Мне тоже, – сказала Генриетта. – От них у меня мурашки по коже.
– Заткнись, Генриетта, – сказал Мики.
– Ну извини, что мешаю, – обиженно отозвалась она.
Мики сел на диван напротив и обратился к Эдварду:
– Да, я поступил неправильно, я предал тебя. Но тогда мне было всего пятнадцать лет. После этого мы почти всю жизнь были друзьями. Неужели ты откажешься от этого из-за какой-то юношеской выходки?
– Но ты хотя бы мог мне рассказать правду за все эти двадцать пять лет!
Мики постарался придать своему лицу печальное выражение.
– Да, мог бы. И мне следовало бы так поступить, но когда соврал, бывает очень трудно признаться во лжи. Мое признание разрушило бы нашу дружбу.
– Необязательно, – сказал Эдвард.
– Но ведь сейчас разрушило же… Или нет?
– Да, – ответил Эдвард, но не очень уверенно.
Мики понял, что настала пора действовать.
Он встал и скинул халат. Он понимал, что выглядит неотразимо – до сих пор стройное тело и гладкая кожа, за исключением курчавых волос на груди и в паху.
Генриетта тут же встала с дивана и опустилась перед ним на колени. Мики наблюдал за Эдвардом, в глазах которого зажглось желание. Но потом он с упрямым видом отвернулся.
В отчаянии Мики разыграл свою последнюю карту.
– Оставь нас, Генриетта, – сказал он.
Генриетта удивилась, но быстро поднялась и вышла.
– Зачем ты ее прогнал? – спросил Эдвард.
– А зачем она нам нужна? – сказал Мики, подходя ближе к дивану так, чтобы его пах от лица Эдварда разделяли лишь несколько дюймов.
Протянув руку, он осторожно погладил Эдварда по голове. Эдвард не шевелился.
– Нам же лучше без нее… верно?
Эдвард сглотнул комок в горле и ничего не сказал.
– Верно? – настойчиво повторил Мики.
– Да, – наконец-то прошептал Эдвард, – верно.
На следующей неделе Мики впервые вошел в просторный кабинет партнеров Банка Пиластеров. Он вел с ними дела семнадцать лет, но всякий раз ему предлагали пройти в другие помещения, и Эдвард сам приходил к нему. Мики подозревал, что англичане удостаиваются такой чести гораздо чаще. Ему нравился Лондон, но он понимал, что его никогда не перестанут считать чужаком.
Немного волнуясь, он положил на большой стол в центре комнаты план гавани Санта-Марии. На нем был изображен совершенно новый порт на Атлантическом побережье, с доками и железнодорожной веткой.
Ничего из этого, конечно, построено не будет. Два миллиона фунтов пополнят арсенал семейства Миранды. Но план был настоящим, сделанным профессиональным чертежником, как если бы Мики предлагал построить гавань по-настоящему.
Рассказывая о строительных материалах, затратах на оплату рабочим, о таможенных сборах и перспективах доходов, Мики старался выглядеть спокойным. От успеха предприятия, этого величайшего мошенничества, зависели вся его карьера, будущее его семейства и будущее его страны.
Было видно, что партнеры тоже напряжены. Присутствовали все шестеро: майор Хартсхорн с сэром Гарри Тонксом, Сэмюэл, Молодой Уильям, Эдвард и Хью. Будет битва, но шансы на победу у стороны Эдварда, старшего партнера. Майор Хартсхорн и сэр Гарри всегда поступали, как им советовали их жены из семейства Пиластеров, а жены получали инструкции от Августы, так что они поддержат Эдварда. Сэмюэл скорее всего поддержит Хью. Единственный, чье мнение невозможно предсказать, – это Молодой Уильям.
Как и следовало ожидать, Эдвард взялся за дело с энтузиазмом. Он простил Мики, теперь они снова лучшие друзья, и это первое его крупное предложение в бытность старшим партнером. Ему нравилась перспектива заключить серьезную сделку для банка.
После него взял слово сэр Гарри.
– Предложение тщательно продумано, и мы уже десятилетие имеем дела с облигациями Кордовы. Мне это предложение кажется привлекательным.
Как и следовало ожидать, возражение последовало со стороны Хью. Именно Хью рассказал Эдварду об убийстве Питера Миддлтона, и он, разумеется, поступил так, чтобы сорвать сделку.
– Я тут проанализировал, что произошло с нашими последними выпусками акций для нескольких южноамериканских компаний, – сказал он, раздавая всем копии расчетов. Мики взял один лист.
– Процентная ставка возросла с шести процентов три года назад до семи с половиной в прошлом году. Несмотря на это, количество непроданных облигаций с каждым годом только увеличивается.
Мики достаточно разбирался в финансах, чтобы понять – инвесторы находят южноамериканские облигации все менее привлекательными. Спокойный тон Хью и его беспощадная логика раздражали Мики.
– Также в трех последних случаях банк был вынужден выкупать облигации на открытом рынке, чтобы искусственным образом поддерживать их цену, – продолжал Хью.
Как понял Мики, цифры в расчетах были даже слишком оптимистичными.
– В результате нашей настойчивости и перенасыщения рынка у нас теперь кордовских облигаций почти на миллион фунтов. В этом секторе наш банк и так уже находится в опасном положении.
Это достойный аргумент. Пытаясь сохранять спокойствие, Мики подумал, что будь он партнером, то точно проголосовал бы против. Но проблема носит не только финансовый характер. На кону стоят не только деньги.
Несколько секунд все молчали. Эдвард выглядел сердитым, но он сдерживался, зная, что будет лучше, если первыми против Хью выскажутся другие.
Наконец заговорил сэр Гарри:
– Да, твое беспокойство понятно, Хью. Но мне кажется, ты несколько преувеличиваешь опасность.
– Мы все знаем, что сам по себе план хорош, – согласился с ним Джордж Хартсхорн. Риск невелик, а прибыль обещает быть значительной. Мне кажется, мы должны принять предложение.
