– Значит, нужно разобраться с двумя: с Хью и с Тонио.
Повисла тяжелая тишина.
«К Хью уже нельзя относится как к досадной помехе», – по-думала Августа. В банке он уже заслужил репутацию исполнительного и смышленого служащего, по сравнению с которым Тедди казался нерадивым лентяем. Августе удалось расстроить роман между Хью и Флоренс Столуорти. Теперь Хью угрожал Эдварду гораздо более опасным образом. Нужно как-то действовать. Но как? Хью был членом семейства Пиластеров, пусть и белой вороной. Она ломала голову, но ничего не придумывалось.
– Есть одна слабость у Тонио, – задумчиво произнес Мики.
– Какая?
– Он плохой игрок. Ставит гораздо больше, чем может себе позволить, и проигрывает.
– Вы можете устроить так, чтобы он проиграл по-крупному?
– Возможно.
Августе показалось, что Мики не понаслышке знает, как жульничать в карточных играх. Но она не могла напрямую спросить его об этом, иначе глубоко оскорбила бы его как джентльмена.
– Но это будет дорого, – продолжил Мики. – Вы выделите мне деньги?
– Сколько вам потребуется?
– Боюсь, около сотни фунтов.
Августа не колебалась, на кону стояла жизнь Тедди.
– Превосходно.
Со стороны дома послышались голоса – прибывали другие гости. Она встала.
– Не знаю еще, как быть с Хью, – сказала она озабоченно. – Придется подумать об этом. А сейчас мы должны вернуться.
Едва они зашли в гостиную, как на нее набросилась Мадлен:
– Этот портной с ума меня сведет! Два часа, чтобы заколоть оборки! Жду не дождусь чая! Ах, какие изумительные миндальные пирожные вы подали сегодня! Но, бог мой, какая же жаркая погода!
Августа заговорщицки пожала Мики руку и села за стол, чтобы разливать чай.
Глава четвертая. Август
I
В Лондоне стояла удушающая жара, и все обитатели в по-исках свежего воздуха устремились за город. В первый день августа все отправились на скачки в Гудвуд.
Для этого были выделены особые поезда, отъезжавшие с вокзала Виктория в южном Лондоне. В расположении вагонов отражался весь срез английского общества – аристократы в первом классе с роскошными диванами; владельцы лавок и школьные учителя в многолюдном, но удобном втором классе; фабричные рабочие и прислуга, сгрудившиеся на деревянных скамейках третьего класса. По прибытии на место аристократия разъехалась в экипажах, средний класс – в дилижансах, а рабочие пошли пешком. Богатые устраивали пикники, провизия для которых была доставлена более ранним поездом в огромных плетеных корзинах. В этих корзинах, которые взваливали на свои могучие плечи молодые носильщики, были тщательно упакованы фарфоровая посуда, льняные скатерти, вареные цыплята, огурцы, бутылки шампанского и выросшие в оранжереях персики. Менее зажиточные довольствовались лотками, с которых продавались сосиски, креветки и пиво. Самые бедные принесли с собой завернутый в носовые платки хлеб с сыром.
Мэйзи Робинсон и Эйприл Тилсли приехали с Солли Гринборном и Тонио Сильвой, что возникали некоторые вопросы при определении их места в общественной иерархии. Солли с Тонио, несомненно, принадлежали к первому классу, но Мэйзи с Тилсли при иных обстоятельствах ехали бы третьим. Солли решил эту проблему, купив билеты во второй класс, и от станции до места скачек вдоль Даунса они ехали в дилижансе.
Тем не менее Солли любил хорошо поесть и ни за что не стал бы покупать еду с лотков. Поэтому он отослал вперед четырех слуг с холодным лососем и бутылками белого вина в ведерках со льдом. Расстелив белоснежные скатерти, отдыхающие расселись кружком на пружинистой траве. Мэйзи отламывала кусочки бутербродов и клала их в рот Солли. В последнее время она к нему сильно привязалась. Он был добрым ко всем, веселым и интересным в общении. Единственным его настоящим пороком было чревоугодие. Она по-прежнему не позволяла ему излишних вольностей, но чем дольше она ему отказывала, тем сильнее он в нее влюблялся.
Скачки начались после обеда. Букмекер в долгополом клетчатом сюртуке с огромным букетом в петлице, шелковом галстуке и белой шляпе, стоя на ящике, громко выкрикивал имена лошадей и принимал ставки. Через плечо у него была перекинута кожаная сумка с деньгами, а над головой развевался флаг с надписью «Уильям Такер, Кингсхед, Чичестер».
Тонио с Солли делали ставки на каждый забег. Мэйзи скоро это наскучило, все лошади казались ей одинаковыми. Эйприл не хотела оставлять Тонио, но Мэйзи решила прогуляться.
Скачки были здесь не единственным развлечением. Местность вокруг ипподрома была усеяна палатками, лотками и телегами. Тут же располагались кабинки для азартных игр, шоу уродов и шатры, в которых предсказывали судьбу смуглые цыганки в ярких платках. Торговцы наперебой предлагали джин, сидр, пирожки с мясом, апельсины и Библии. Шарманки и группы музыкантов соревновались друг с другом в громкости, а среди толпы то и дело встречались фокусники, жонглеры и акробаты, выпрашивающие у зевак пару пенсов. Были тут и танцующие собаки, карлики с гигантами и люди на ходулях. Праздничная атмосфера напомнила Мэйзи цирк, и она испытала даже некоторое сожаление об оставленной позади бродячей жизни. Главной целью всех артистов было любым доступным способом выманить у публики деньги, и она искренне желала им удачи.
Она понимала, что должна получать от Солли больше. Глупо встречаться с одним из самых богатых людей мира и жить в какой-то жалкой комнатушке на двоих в Сохо. Будь на ее месте девушка половчее, она бы давно ходила в мехах и бриллиантах, а то и переехала бы в какой-нибудь пригородный домик в Сент-Джонс-Вуде или Клэпхеме. Долго выезжать на лошадях мистера Сэммелза у нее не получится, потому что сезон подходил к концу и все, кто мог позволить себе купить лошадей, уже покидали город. А между тем она не принимала от Солли никаких подарков, кроме цветов, отчего Эйприл приходила едва ли не в бешенство.
Проходя мимо большой палатки, она заглянула внутрь. Стоявшие у входа девушки, одетые как букмекеры, и мужчина в черном костюме выкрикивали: «Единственное, на что с уверенностью можно поставить сегодня в Гудвине, – это Судный день! Сделайте ставку на Иисуса – и получите в качестве выигрыша вечную жизнь!» Внутри палатки было темно и прохладно; поддавшись настроению, Мэйзи вошла в нее. Большинство людей внутри сидели на скамьях с видом уже обращенных. Мэйзи присела ближе к выходу и взяла сборник гимнов.
Она понимала, почему люди посещают церкви и устраивают молитвенные собрания даже на скачках. Это пробуждало в них чувство причастности к чему-то общему. Она и сама временами испытывала потребность быть принятой другими. Она мечтала не столько о мехах и бриллиантах, сколько о возможности жить нормальной жизнью, иметь регулярный доход и быть уверенной в завтрашнем дне. Занимать пусть и не самое благопристойное положение, но хотя бы какое-то определенное место в обществе. Конечно, когда-нибудь она наскучит Солли, и он бросит ее, но все равно у нее тогда останется гораздо больше, чем теперь.
