– Солли сказал, что твои родственники решили не предлагать тебе должность партнера. – Бен говорил, словно чеканя и взвешивая каждое слово.
– Точнее говоря, они сделали такое предложение, но потом передумали.
Бен кивнул. Он ценил точность.
– Не мне критиковать их решение. Но если вы выставляете на продажу свой опыт, приобретенный в Северной Америке, то я определенно готов предложить за него подходящую цену.
Сердце в груди у Хью забилось быстрее. Похоже, ему предлагают работу.
– Благодарю вас! – не удержался он.
– Но во избежание возможных разногласий я с самого начала хочу четко заявить, что здесь вам никогда не предложат стать партнером.
Настолько далеко Хью в будущее не заглядывал, но тем не менее эти слова несколько охладили его восторг.
– Да-да, я понимаю.
– Я говорю это сейчас, чтобы вы не думали, будто этот факт каким-то образом связан с вашей работой. У меня много неплохих знакомых и коллег из христиан, но все партнеры этого банка всегда были евреями, и так будет и впредь.
– Я ценю вашу прямоту, – сказал Хью, но про себя подумал: «Какой же он, по сути, сухарь!»
– Ваше предложение остается в силе?
– Да.
– Тогда надеюсь на плодотворное сотрудничество, – сказал Бен Гринборн, еще раз пожимая руку Хью, после чего повернулся и вышел.
– Добро пожаловать в фирму! – Солли и не пытался сдерживать улыбку до ушей.
– Спасибо, – ответил Хью и сел на диван.
Радость его омрачала мысль, что он никогда не станет партнером банка, но он постарался найти в своем нынешнем положении и хорошие стороны. Он получит хорошее жалованье и продолжит жить с комфортом – просто никогда не станет миллионером и не будет заведовать операциями, которые берут на себя только партнеры.
– Ну, когда приступишь к работе? – спросил Солли.
Хью еще не думал об этом.
– Вроде бы я должен подать официальное прошение об отставке за девяносто дней.
– Постарайся побыстрее.
– Да, конечно. Солли, я так рад, ты даже не представляешь.
– И я рад.
Хью не знал, что сказать еще, и поэтому встал, чтобы попрощаться, но Солли удержал его.
– Слушай, я тоже хотел кое о чем с тобой поговорить.
– Слушаю, – сказал Хью, снова садясь на диван.
– Насчет Норы. Надеюсь, ты не обидишься.
Хью задумался. Они с Солли были старыми друзьями, но заводить разговор о своей жене ему не хотелось. Он и сам еще не разобрался в своих к ней чувствах. С одной стороны, его расстроила устроенная ею сцена, но с другой стороны, ее можно было оправдать. Его иногда раздражали ее произношение, ее манеры и происхождение из рабочей среды, но он также гордился тем, что она такая симпатичная и очаровательная.
Справедливо решив, что не стоит быть слишком привередливым к человеку, который только что спас его карьеру, Хью сказал:
– Ну хорошо, говори…
– Как ты знаешь, я тоже женился на девушке… не из высшего общества.
Хью кивнул. Уж он-то прекрасно это осознавал, только не знал, с чем пришлось столкнуться Солли и Мэйзи, так как во время их свадьбы находился за границей. Но, по всей видимости, справились они неплохо, так как Мэйзи стала одной из самых популярных светских львиц Лондона, и если кто-то и вспоминал о ее низком происхождении, то никогда не упоминал об этом вслух. Ситуация была не типичная, но вполне возможная. Хью припомнил имена двух-трех красавиц, тоже из рабочей среды, но принятых в прошлом высшим обществом.
– Мэйзи прекрасно понимает, через что приходится проходить Норе. Она может ей помочь: объяснить, как вести себя, каких ошибок избегать, как надевать платье и шляпки, как вести себя с горничными, какие приказы отдавать дворецкому и все такое. Мэйзи всегда тепло отзывалась о тебе, Хью, поэтому я не сомневаюсь, что она с радостью согласится. Лично я не вижу ничего, что помешало бы и Норе быть принятой в светское общество.
Хью едва сдержал слезы, настолько его тронуло такое внимание со стороны друга.
– Да, было бы неплохо, – пробормотал он довольно сухо, стараясь скрыть свои чувства, и встал.
– Надеюсь, я не позволил себе лишнего? – обеспокоенно спросил Солли, когда они пожимали руки на прощание.
Хью подошел к двери.
– Напротив, Солли. Черт тебя подери, Гринборн! Ты гораздо лучший друг, чем я заслуживаю.
Вернувшись в Банк Пиластеров, Хью увидел у себя на рабочем столе записку. Развернув ее, он прочитал:
10:30
Дорогой Пиластер!
Нам нужно встретиться немедленно. Ты найдешь меня в кофейне «Плейг» за углом. Буду тебя ждать. Твой старый приятель,
Антонио Сильва
Значит, Тони вернулся! Когда он потратил больше, чем мог себе позволить в карточной игре с Эдвардом и Мики, ему пришлось с позором покинуть страну примерно в то же время, что и Хью. Чем же он занимался после этого? Сгорая от любопытства, Хью немедля отправился в кофейню.
Там он сразу увидел постаревшего и осунувшегося Тонио, читавшего за столиком газету «Таймс». Шевелюра его была такого-же огненно-рыжего цвета, но в остальном от проказливого школьника или от беспечного юноши не осталось и следа. Несмотря на то что он был одного возраста с Хью – недавно им исполнилось двадцать шесть лет, – вокруг глаз у него уже появились морщинки.
– Я жил в Бостоне, где добился большого успеха, – ответил Хью на первый вопрос Тонио. – В январе приехал на родину, но тут у меня опять возникли кое-какие проблемы с моей беспокойной семейкой. А ты как?
– У меня на родине произошли большие перемены. Мое семейство теперь не настолько влиятельное, как прежде. Мы до сих пор контролируем Милпиту, провинциальный город, откуда мы родом, но столица поделена между президентом Гарсией и другими.
– Кем именно?
– Партией Миранды.
– Родственниками Мики?
– Да, и теми, кто к ним примыкает, а таких с каждым месяцем становится все больше. Они захватили шахты по добыче нитратов на севере страны и разбогатели. После этого они сосредоточили в своих руках всю торговлю с Европой, потому что у них связи с вашим банком.
Хью удивился.
– Я знал, что Эдвард занимается сделками с промышленниками из Кордовы, но не догадывался, что все они проходят через Мики. И все же, я думаю, это не так уж важно.
– Это очень важно, – возразил Тонио и вынул из-под полы пальто пачку бумаг. – Вот, выдели несколько минут, почитай. Это статья, которую я написал для «Таймс».
Хью взял рукопись и начал читать. В статье говорилось об условиях труда на принадлежащей семейству Миранда нитратной шахте. Поскольку строительство шахты финансировал Банк Пиластеров, Тонио считал его ответственным за положение рабочих. Поначалу отчет не слишком впечатлял Хью: долгий рабочий день, низкая заработная плата и детский труд были распространены во многих странах. Но далее описывались настоящие зверства – вооруженные хлыстами и пистолетами охранники вовсю применяли свое оружие для поддержания строгой дисциплины. Рабочих, в том числе женщин и детей, жестоким образом наказывали за малейшее нарушение и избивали, а если они пытались сбежать до установленного срока работ, их могли даже застрелить. Тонио сам был свидетелем одного из таких «наказаний».
