Волосы тщательно заплетены в косы, схваченные ободком, надетым вокруг головы, и собраны в изящный шиньон, крепящийся тремя кольцами сзади, из-под которого на шею спускается бахрома из очаровательных колечек. Пряди так же тонко прочерчены, как и на золотом шлеме Мескаламдуга – одном из сокровищ, найденном Леонардом Вулли в погребальной яме в Уре. Ухоженная большая борода с искусно изображенными завитками и локонами делится надвое ниже подбородка. И хотя немедленно на ум приходит Озимандий Шелли, внушавший благоговейный страх в свое время, но забытый потомками, как образец древнего правителя: «Мои деянья зрите, властелины, и падайте духом» – здесь, на чувственных губах этой головы, видна легкая добрая улыбка, очень человеческая и сильно отличающаяся от «презрительной усмешки морщинистых губ, отдающих холодный приказ», как будто ей забавна сама мысль о пристальном внимании к ней далеких потомков.
Этот великолепный объект нашли недалеко от храма Иштар в Ниневии на уровне разрушения, датированном VII в. до н. э. Археологи решили, что обнаружили то, что осталось после разрушения и сожжения ассирийского города объединенной армией мидийцев и вавилонян в 612 г. до н. э.; это был удар, от которого город так и не оправился. Но, изучив материал, стиль и скульптурную технику, ученые пришли к выводу, что медная голова царя была создана приблизительно на 1500 лет раньше. Предположительно, когда-то она являлась частью полномерной статуи, за которой велся тщательный уход; вероятно, она стояла на почетном месте в храме, где с нее регулярно стирали пыль, смазывали маслом, полировали до блеска, и, быть может, ей даже поклонялись во время проведения официальных обрядов.
Большинство исследователей сходятся в том, что царь, которого изображает эта голова, – вероятнее всего, Саргон – основатель первой настоящей империи в Месопотамии. Саргон, Шаррукин – не просто имя, данное при рождении, а царское, означающее «законный царь» на семитском языке. Он появился ниоткуда в период между 2300 и 2200 гг. до н. э., чтобы сокрушить созданное царем Лугальзагеси объединенное царство, в которое входили Киш, Лагаш, Ларса, Ниппур, Ур и Урук, и начать строительство в этом регионе семитской империи, которая в пору своего расцвета простиралась от современного Ормузского пролива в Персидском заливе через Иранское нагорье и горы Анатолии до Средиземного моря – от Киликии до Ливана.
Я пишу «ниоткуда» больше метафорически, чем фактически. На самом деле Саргон был, вероятно, своим человеком во дворце. Более поздняя легенда гласит, что его воспитали как садовника и он работал на правителя Киша Ур-Забабу. Список шумерских царей, составленный вскоре после этого события, сообщает нам, что садовником все же был его отец, а он сам получил пост монаршего виночерпия (значительная должность при царе), прежде чем войти в историю как строитель империи.
Его повелитель Ур-Забаба вскоре исчезает из исторических документов; вероятно, его убил или сверг царь Уммы Лугальзагеси, стремившийся к гегемонии над всей Месопотамской равниной. Киш, вероятно, сразу же охватили паника и беспорядки. В древности самодержавные режимы, по-видимому, не имели отлаженного механизма смены устраненного правителя – не было никакого исполняющего обязанности, вице-правителя или официального заместителя. Даже отпрыскам монарха часто приходилось буквально сражаться за свое право на престолонаследие.
Саргон, у которого наверняка в течение какого-то времени рос аппетит к власти, уже давно собрал группу сподвижников, достаточно большую, чтобы обеспечить успех, ухватился за подвернувшуюся возможность и завладел троном. После этого он быстро стал на путь исполнения своих давно вынашиваемых имперских амбиций. Начав с юга, он пошел на Урук, снес знаменитые стены, построенные царем Гильгамешем, легко сломил оборону правителей пятидесяти шумерских городов, что следует из надписи, сделанной на цоколе статуи, сохранившейся в более позднем исполнении, взял в плен самого Лугальзагеси и протащил его «в колодке на шее к воротам Энлиля» в Ниппуре. Одержав полную победу над южными землями, он символически обмыл свое оружие в Нижнем море – Персидском заливе.
Это было лишь начало. В более позднем вавилонском документе «Летопись древних царей» сообщается, что Саргон «не имел ни соперников, ни равных себе. Слава о нем распространилась по землям. Он пересек море на востоке. На одиннадцатый год он завоевал земли на западе до самой дальней их точки и подвел их под единую власть. Он установил там свои статуи и на баржах вывозил с запада свои трофеи. На расстоянии пяти двойных часов друг от друга он расставил своих чиновников и правил единолично племенами этих земель».
По-видимому, целью Саргона было накопить богатства путем свободной торговли и открытых рынков и переправить их в глубь страны. Когда в каких-то землях это встречало сопротивление, он без колебаний посылал туда древний эквивалент канонерской лодки, хотя расстояние и оказывалось значительным, а время в дороге – долгим.
«Царь-воитель» – эпос, написанный в более поздний период, фрагменты и варианты которого были найдены в таких далеко расположенных друг от друга местах, как Египет, Сирия и Анатолия, – рассказывает о том, как местный царь притеснял далекую факторию в Пурушканде. Купцы просили Саргона прийти и облегчить их положение, но его бесхарактерные военные советники напомнили ему, как далеко находится это местечко и насколько опасен путь:
Когда мы сможем присесть? Отдохнем ли мы хоть минутку,
Когда в наших руках уже не будет силы,
А наши ноги устанут идти?
Если, как считают сейчас ученые, Пурушканда – это в настоящее время курган под названием Асемхоюк, расположенный в горнодобывающем регионе Центральной Анатолии вблизи большого соленого озера Туз, то она находилась на расстоянии более 1100 км от Аккада, если двигаться речным путем по прямой, и более 1600 км – если пешком. Армия Ксеркса во время своего вторжения в Грецию в 480 г. до н. э. прошла за 19 дней 450 км. Солдаты Александра Великого могли проходить 31 км за день, но из-за регулярных дней отдыха средняя величина дневного перехода составляла 24 км. При таких скоростях на преодоление расстояния 1100 км армии Саргона потребовалось бы от 40 до 50 дней форсированного марша. Дороги, тянувшиеся по берегам рек на Месопотамской равнине, ровные, поддерживавшиеся в рабочем состоянии и патрулировавшиеся, считались вполне безопасными. Карабкаться по малохоженым тропам предгорий и протискивать армию через узкие ущелья Таврских гор было бы гораздо рискованнее. Тем не менее эпос повествует, что Саргон пускается в путь, приходит с армией и нападает на город, вынуждая правителя Пурушканды, «Любимца Энлиля», сдаться. Саргон остается там довольно долго – три года, чтобы убедиться, что местный правитель признал свои обязанности перед его верховной властью.
Так как это сказание все же литературное произведение, а не история, то такое приключение едва ли имело место, хотя бы по той причине, что отсутствие Саргона в своей столице в течение трех лет, безусловно, привело бы к потере им трона. И все же оно подтверждает, что аккадские императоры всегда поддерживали с помощью военной силы даже свои самые отдаленные торговые колонии.
