После обнаружения в земле Месопотамии зиккуратов ученые стали спорить об их назначении: либо они должны были представлять священную гору предполагаемой первоначальной родины шумеров, либо их построили, чтобы поднять святилище бога над уровнем разлившихся вод, что регулярно случалось в Южной Месопотамии; а может, чтобы держать простых людей подальше от святая святых. Но насколько все эти объяснения ни соответствовали бы действительности, необходимо подчеркнуть, что зиккураты прежде всего являются художественными произведениями. Так как они представляют собой произведения архитектурного искусства, их главная функция, как и всех построек, – привлечь к себе внимание посреди ландшафта. В этом зиккураты замечательно преуспели, всегда напоминая о верховном правителе, отдавшем приказ об их строительстве, – Ур-Намму.
Однако на завершение больших строительных проектов требуется много времени, часто больше, чем годы жизни тех, кто их задумал. Поэтому здания передают в основном посмертную славу. Строительные работы на зиккуратах Ур-Намму продолжились и в период правления его сына, что поставило перед Шульги вопрос: как донести до народа собственный сверхчеловеческий образ?
Он предпочел бежать из Ниппура – религиозного центра Шумера в столицу государства – Ур. Около 160 км. И обратно. За один день. Его цель была вполне ясна, как говорилось в одном из его хвалебных гимнов: «Чтобы мое имя осталось в памяти на долгие времена и никогда не было бы предано забвению; чтобы хвала мне распространилась по всей стране, а моя слава провозглашалась в иных землях, я, быстрый бегун, собрался с силами, и, чтобы доказать, как я быстр, сердце подсказало мне совершить обратный пробег из Ниппура в построенный из кирпичей Ур, как будто это расстояние лишь на двойной час бега». Он поставил себе цель – руководить религиозным праздником в обоих городах в один и тот же день.
И хотя гимн написан официальным языком самопрославления, за ним можно различить слабые контуры реального события. Царь готовится к забегу и надевает одежду, аналогичную у шумеров беговым шортам: «Я, лев, которого никогда не подводит его сила, твердо стою, полон сил, надев на бедра небольшие nijlam». И он выходит на дистанцию: «Как голубь, тревожно улетающий от змеи, я распростер свои крылья. Как птица Анзуд, поднимающая свой взор на горы, я направил вперед свои ноги». Вдоль всей дистанции во много рядов собираются зрители, сгорающие от нетерпения увидеть своего царя – своего царя! – бегущего, как один из его собственных курьеров, но гораздо быстрее и настолько дальше, что никто не поверил бы, что такое может совершить человек: «Жители городов, которые я основал на земле, выстроились, чтобы увидеть меня. Черноволосые люди, многочисленные, как овцы, смотрели на меня с восхищением». Он появляется у храма в Уре, «как горный козленок, спешащий в свое логово». Там он принимает участие в обрядах: «…я убил быков, я принес щедрые жертвоприношения – овец. Там громко звучали барабаны cem и ala, и сладкозвучно играли tigi». Затем наступает время для отправления в обратный путь, чтобы «соколом вернуться в Ниппур в своей силе». Но природа обращается против него и устраивает ему испытание: «Буря пронзительно свистела, а вокруг вихрем кружился западный ветер. Южный и северный ветры выли друг на друга. Молния вместе с семью ветрами соперничали друг с другом в небесах. Раскаты грома заставляли землю содрогаться… Маленькие и большие градины барабанили по моей спине». И все же он продолжает бежать без боязни: «Он несся вперед, как яростный лев, скакал галопом, как осел в пустыне». И он достигает Ниппура до захода солнца: «Я покрыл расстояние равное пятнадцати двойным часам к тому времени, когда [бог солнца] Уту собирался повернуть свой лик к своему дому. Мои жрецы смотрели на меня с восхищением. Я отпраздновал Eshesh и в Ниппуре, и в Уре в один и тот же день!»
Мог ли он на самом деле сделать это? Более старое поколение ассириологов считало такой успех невозможным, отмахиваясь от него, как от выдумки. Однако более недавние обсуждения этого вопроса предполагают обратное. Статья в «Журнале истории спорта» приводит два относящихся к делу рекорда: «За первые сорок восемь часов состязания по ходьбе из Сиднея в Мельбурн в 1985 г. греческий супермарафонец Яннис Курос пробежал 462 км. Эту впечатляющую дистанцию он покрыл, не делая перерывов на сон». В 1970-х гг. британский спортсмен на беговой дорожке покрыл расстояние 160 км за 11 часов и 31 минуту.
Нет причин думать, что шумеры были менее способны к спорту. В конце концов, их мир требовал гораздо больше физической подготовки, чем современный: скорость, сила и выносливость для них оказывались важнее, чем для нас в нашем мире с механизированным транспортом и устройствами, поднимающими большие грузы. Найденные при раскопках документы и оттиски печатей указывают на то, что шумеры с воодушевлением занимались многими различными видами спорта – борьбой, боксом, бегом на короткие дистанции, даже имелась игра, в которой по деревянному мячу били палкой, – мы бы назвали ее разновидностью хоккея. Были популярны соревнования по бегу: в текстах говорится о регулярных городских забегах и о том, что для натирания спортсменов выдавалось растительное масло. Чуть позднее у вавилонян даже появился «месяц соревнований по ходьбе».
Однако если Шульги и смог бы пробежать от Ниппура до Ура и обратно за один день, то зачем он это сделал? Ведь ни один монарх до него ничего подобного не предпринимал. Были предложены несколько объяснений – от религиозного до утилитарного: возможно, царь хотел продемонстрировать, как хорошо он обновил дорожную систему, построив дома для отдыха и путевые станции. Но забег с его сопутствующей и последующей известностью напоминал действие, за которым должен был стоять политический мотив. Когда правитель второпях стремится реализовать неприятную для потенциальной общественной оппозиции политику, то он понимает, что только эффектная демонстрация собственного физического превосходства даст ему власть осуществить ее.
Мао Цзэдуну – верховному вождю и Председателю Коммунистической партии Китая было за семьдесят, когда в 1966 г. он начал Великую пролетарскую «культурную революцию». Вождь находился вне поля зрения общественности больше года, в состоянии войны с членами своей собственной партии; ему грозила опасность потерять влияние и власть в скрытой, но смертельной шахматной игре, в которую превратилась китайская политика. И он решил оставить шахматную доску и использовать в качестве своего оружия группы недовольных студентов высших учебных заведений, Красную гвардию, молодежь, оказавшуюся за бортом колледжей или не имевшую перспектив получить приличную работу.
Ему нужен был символический поступок для атаки. 16 июля 1966 г. он присоединился к 5 тысячам молодых пловцов в ежегодном заплыве через реку Янцзы в Ухане. Китайская пресса с благоговением сообщала, что он проплыл 15 км чуть больше чем за час (приблизительно двойное превышение рекорда скорости на Олимпийских играх 2008 г.). Это явное чудо объяснялось тем фактом, что река в Ухане течет быстро и Мао почти без усилий держался на поверхности воды. По всему миру разошлись кинохроники, в которых маленькая круглая голова двигается вверх и вниз среди молодых пловцов, а вокруг него полощутся огромные транспаранты, знаменуя его успех. Соединение образа собственной доблести Мао с юностью, духом и энергией молодежи стало мастерским ходом. Его было достаточно, чтобы Мао приступил к осуществлению «культурной революции», которая длилась 10 лет и привела Китай к нищете, хаосу и обильному кровопролитию.
