Если Фарра и члены его семьи были амореями и жили в это время, то почему он предпочел покинуть Шумер, куда, предположительно, пришли их предки не так уж и задолго до него, не взяв с собой большую часть своих родственников, как раз в то время, когда его соплеменники захватывали власть в Месопотамии? Почему он отказался от жизни в самом развитом городе на земле и вернулся в палатку в степи? И почему эту деталь помнят по прошествии столь долгого времени?
Возможно, это должно было напомнить нам о том, что, только оставив Ур, Фарра и его маленькая семья сумели сохранить свою идентичность амореев и собственный образ жизни, который был так важен для истории евреев. Если бы Фарра остался в Шумере, Авраама постигла бы совершенно другая судьба. Ведь завоеватели-амореи оказались не похожими на гутиев, разрушивших Аккадскую империю, для изгнания которых потребовалось слишком много усилий и времени. Амореи так никогда и не ушли. В конечном счете они настолько слились с местным населением, что после нескольких десятилетий было невозможно отличить их от их предшественников. Этому, вероятно, помогло то, что они говорили на языках той же самой большой лингвистической группы, к которой относился и аккадский – язык межнационального общения в Месопотамии. Вполне вероятно, их просто ослепило огромное богатство культуры и истории, с которым они столкнулись, и они захотели стать его частью. И – это имело решающее значение – они признали, что традиции шумерской цивилизации могут с успехом продолжаться, каким бы ни было происхождение человека, сидящего на троне в городском дворце. Их задача заключалась в том, чтобы принять эстафетную палочку и нести ее вперед.
Сделав это, правители амореев подняли достигнутые местной цивилизацией искусства и науки на новые высоты. Можно сказать, что их время оказалось поистине золотым веком месопотамской цивилизации. Из всех различных этнических групп населения они создали новый народ – вавилонян. Центром их государства стал новый город – Вавилон.
Глава 8.
Древний Вавилон: кульминация, 1900–1600 гг. до н. э.
Удивительный, мистический ассирийский Вавилон
И вот наконец мы прибываем в Вавилон – самый прославленный, великолепный, раскритикованный, вызывающий восхищение, поносимый город античных времен. Город, проживший самое долгое время в памяти европейцев.
Его название происходит от греческого варианта аккадской версии какого-то более древнего изначального наименования. Аккадцы усовершенствовали его, и оно стало означать «Баб-Илу» – «Врата Бога». В Бытии говорится, что оно происходит от древнееврейского корня Batal, что означает «спутать» – со ссылкой на смешение языков, которым были наказаны за спесь строители Вавилонской башни.
Своим местонахождением город обязан своему выгодному стратегическому положению, близкому к центру Месопотамской равнины, там, где Тигр и Евфрат ближе всего сходятся друг с другом, – в настоящее время на расстоянии около 500 км от побережья Персидского залива.
Вину за свою дурную репутацию город может смело возложить на Библию, в которой содержатся рассказы о вавилонской ссылке иудеев («У рек Вавилона мы сидели и рыдали, когда вспоминали Сион») и видении святого Иоанна в Откровениях о женщине, «одетой в пурпурные и алые одежды, украшенные золотом, драгоценными камнями и жемчугом, с золотой чашей в руке, полной мерзостей и скверны ее блуда. И на ее челе было написано имя – Тайна: Великий Вавилон – мать блудниц и мерзостей земных».
И в то же время название этого древнего города породило гораздо более позитивные ассоциации как среди взрослых, так и детей, которые даже в наши дни все еще поют иногда:
Сколько миль до Вавилона?
Три раза по двадцать и десять.
Я доберусь туда при свете свечи?
Да, туда и обратно.
Если твои пятки проворны и легки,
Ты доберешься туда при свете свечи.
Никто, по-видимому, не знает происхождение или значение этого детского стишка, который когда-то был связан с какой-то уличной игрой и упоминал среднюю продолжительность жизни – три раза по 20 и 10, – а также восприятие ее самой, представленной мерцающим пламенем свечи, освещающим путь. Никто даже не уверен, что в этом стишке всегда назывался Вавилон – когда-то, возможно, в нем упоминался Вифлеем или какое-то другое место со схожим по звучанию названием. Тем не менее к нашему времени стишок про Вавилон уже давно стал вне конкуренции и регулярно появляется в заглавиях романов, пьес, фильмов и даже песен. Самые крупные специалисты по детским песням и играм англоговорящего мира Иона и Питер Оупи пришли к выводу, что большинство детских песенок являются рудиментами когда-то популярных баллад и народных песен или забытых уличных кричалок и сценок страстей Господних, длинных устаревших молитв и крылатых выражений. Каким-то образом Вавилон – название самого крупного города Древнего мира, хотя и исчезнувшего с поверхности земли два тысячелетия назад, – застрял в воображении людей достаточно надолго, чтобы все еще быть упоминаемым детьми, играющими на улицах в XX в.
Центры империй Египта или Ассирии известны только тем людям, которые знают их историю. Большинство мест, известных евреям и христианам из Библии, – Иерусалим, Шехем, Назарет – черпают свою славу с гораздо более поздних времен. Иерихон является, возможно, одним из старейших обитаемых городских центров в мире, но в народной культуре ассоциируется лишь с падением его стен от звуков труб: «Иисус Навин выиграл битву при Иерихоне, и стены рухнули». С другой стороны, Вавилон все еще помнят за его языческое величие. Особенно в Англии, а еще конкретнее – в Лондоне.
Уже в XII в., рассказывает нам Питер Акройд в книге «Лондон: биография», часть его городской стены называлась Вавилоном; «причины такого названия неясны; возможно, в средневековом городе жители признавали языческое или мистическое значение той части каменной кладки». По мере того как Лондон рос в размерах и в течение веков повышалась его значимость, это древнее название все чаще применялось как метафора для обозначения всей столицы империи. Кто-то может подумать, что когда современный Лондон называли Вавилоном, то это придавало ему уничижительный смысл. Но нет, Акройд рассказывает, что Лондон XVIII в. называли «этот Вавилон», потому что он давал надежное убежище обездоленным: «le seul refuge des infortunes». Поэт Уильям Купер счел этот «растущий Лондон» с его разношерстным населением «более разнообразным, чем Древний Вавилон», и в его устах это была похвала. В то время как Артур Мейчен – валлийский автор «прекрасной эпохи» уточнял, что «Лондон вырисовывался передо мной, удивительный, мистический, как ассирийский Вавилон, полный неслыханных вещей и величайших открытий».
Если для модернизирующейся Британии название Вавилон символизировало таинственный, но живой многокультурный город-гигант, то в каждом из других преданий он вспоминается по-своему.
