Я хочу пить! Дай мне попить!
Я хочу есть! Дай мне хлеба!
Вымой мне ноги, постели постель!
Я хочу пойти спать.
Разбуди меня рано утром.
Все это служит контрастом к тому, что происходит на следующий день. Сначала все выглядит достаточно обычным. Школьник встает рано утром, его мать дает ему с собой упакованную еду на обед. Мальчик уходит. Однако, когда он приходит в школу, его останавливает школьный надзиратель:
«Почему ты опоздал?»
Я испугался, и мое сердце сильно забилось.
Я вошел и сел на свое место, и учитель прочитал мою табличку. Он сказал: «Здесь чего-то не хватает!»
И он побил меня палкой.
Один из контролеров сказал: «Почему ты открыл рот без моего разрешения?»
И он побил меня палкой.
Ответственный за соблюдение правил сказал: «Почему ты встал без моего разрешения?»
И он побил меня палкой.
Привратник сказал: «Почему ты выходишь без моего разрешения?»
И он побил меня палкой.
Разливальщик пива сказал: «Почему ты выпил пива без моего разрешения?»
И он побил меня палкой.
Шумерский инспектор сказал: «Почему ты говорил по-аккадски?»
И он побил меня палкой.
Мой учитель сказал: «У тебя плохой почерк!»
И он побил меня палкой.
Сбитый с толку тем, что удача неожиданно отвернулась от него, мальчик идет домой и вынашивает план. Он предлагает своему отцу пригласить учителя на ужин. Но не для того, чтобы выразить несогласие с тем, как обошлись с его сыном. Линия поведения гораздо изощреннее:
На то, что сказал школьник, его отец дал свое согласие.
Учитель был приведен из школы.
Когда он вошел в дом, его усадили на почетное место.
Мальчик взял стул и сел напротив него.
Все свои умения в искусстве писца он предъявил своему отцу.
Его отец с радостным сердцем весело говорит его
«школьному отцу»: «Вы тренируете руку моего мальчика, вы
делаете из него специалиста. Покажите ему все тонкости искусства писца».
Цинично осыпав учителя похвалами, отец и сын начали
бесстыдно одаривать его продуктами, напитками и подарками.
Они налили ему хорошего финикового вина, принесли ему
подставку; как воду, наливали в его сосуд хорошего масла,
Одели его в новые одежды,
Дали ему в подарок браслет на запястье.
На что учитель отвечает так, как от него ожидают:
Раз ты дал мне то, что никак не обязан был давать,
Подарил мне подарок, который дороже моего заработка,
Проявил ко мне огромное уважение,
Пусть Нидаба [богиня писцов], царица божеств-защитников,
Станет твоей защитницей,
Проявит благосклонность к твоему тростниковому перу,
Не допустит ошибок в написанных тобой текстах.
Да будешь ты впереди своих братьев,
А среди своих товарищей – главным.
Да будешь ты первым среди всех учеников.
Если слово «школа» вызывает в памяти образ большого здания с площадкой для игр и множеством учеников, это ошибка. Какими бы ни были школы Ура и Ниппура, учрежденные царем Шульги, в Древневавилонском царстве учеба проходила в частных жилищах, больше похожих на учебные заведения для маленьких детей в Викторианскую эпоху, за исключением того, что обучались только мальчики. И хотя некоторые археологи считали, что обнаружили школьные классы, например остатки большого помещения со скамьями во дворце Мари, обнаруженном Андре Парро, на самом деле в основном учеба проходила на улице. Дети читали и писали клинописные тексты на открытом воздухе.
Чтобы читать написанное – как и в наше время – чернилами на папирусе, пергаменте или бумаге, необходимо было видеть контраст между черными или темными чернилами и белым или, по крайней мере, светлым фоном. И хотя в этом могло помочь хорошее освещение, оно было необязательным. Следы от клинописных значков на глине трехмерные. Нет контраста по цвету между символом и основой, на которой писали. Чтобы читать или писать клинописью, требовалось отличное и равномерное освещение.
Но в помещениях Древней Месопотамии было темно. Это очень жаркая страна на протяжении большей части года, которая может похвастаться самыми высокими температурами, какие только можно найти в мире. Нужно прилагать все усилия, чтобы избегать пребывания на солнце. В домах Вавилонии окна либо совершенно отсутствовали, либо были плотно закрыты днем. Грамоте учились – и практиковались – во дворе под открытым небом или, возможно, на крыше.
Тем не менее, хотя вавилонские здания с прилегающими постройками и участком земли и школы в XIX в., возможно, совсем не похожи внешне, все же у них есть много общего. Учитель в рассказе «Школьные годы», например, был склонен к взяточничеству, потому что он являлся оплачиваемым работником, а не аналогом мастера, обучавшего учеников. Инспекторами и надзирателями, которые били палкой героя рассказа, вполне могли бы быть более взрослые мальчики, «старшие братья», входившие в группу старших учеников, следящих за дисциплиной. И, как в XIX в., образование кажется в теории доступным всем. Мы не знаем, умели ли вавилонские цари, вроде Хаммурапи, читать и писать, в отличие от царя Ура Шульги, который хвастался своим образованием и способностями писца. Но ученые считают, что грамотность была гораздо шире распространена среди населения Древневавилонского царства, чем в любое другое время до или после него в истории Месопотамии. Учеником мог стать любой ребенок независимо от касты, вроде жрецов или чиновников. Как и в Викторианскую эпоху, отправить детей в школу могли, очевидно, родители, которым не нужно было, чтобы их отпрыски включались в заработки на благо семьи на протяжении довольно долгого времени – возможно, больше 10 лет. Для обычных семей это стало бы непомерно большой жертвой. В одном тексте отец, жалующийся на отношение своего сына к учебе, требует, чтобы он проявил должную признательность: «Никогда за всю свою жизнь я не заставлял тебя таскать тростник. Тот тростник, который носят подростки и дети, ты никогда в своей жизни не носил. Я никогда не говорил тебе: „Иди с моими караванами“. Я никогда не посылал тебя пахать свое поле. Я никогда не посылал тебя копать на своем поле. Я никогда не посылал тебя в работники. Никогда за свою жизнь я не сказал тебе: „Иди работай и обеспечивай меня“. Другие, вроде тебя, содержат своих родителей тем, что работают».
Мы не знаем, как оплачивалась учеба в школе и сколько это стоило. В любом случае только состоятельные семьи могли обойтись без труда своих детей, хотя бедных мальчиков иногда усыновляли и отправляли в школу. Как и во многих традиционных обществах вплоть до наших дней, чтение и письмо считались главным образом мужскими занятиями, хотя были и женщины-писцы, и имена некоторых из них известны.
