И тем не менее, совершая действия, которые теперь наполняют нас ужасом, Ассирийская империя сохранила и развила искусство и литературу Месопотамии, богословие, науку, математику и инженерное искусство, подняв их на новые высоты, и стала свидетельницей начала железного века в месопотамском мире. Ассирийские императоры повышали благосостояние и способствовали равенству своих подданных так, как ни одно государство раньше. Кроме еврейской Библии, обязанность воздерживаться от работы каждый седьмой день впервые зафиксирована в Ассирии, а финский ученый профессор Симо Парпола пишет, что «ассирийские религиозные верования и философские идеи и по сей день живы в еврейском, христианском и восточном мистицизме и философиях».
Владычество Ассирии послужило образцом для всех последующих строителей империй: существует прямая преемственность между Ассирийской, Вавилонской, Персидской, Эллинистической и Римской империями. Более того, большая часть месопотамских знаний и культуры через Грецию распространилась далее на запад, став частью европейского наследия. Пик ассирийской власти совпал с «азиатским» этапом в истории Греции, когда влияние Месопотамии на искусство, литературу и даже право стало тем мостом, по которому мир эллинов перешел из архаического в классический период развития. Один из наиболее выдающихся британских классицистов Мартин Уэст показал, что «существует значительный восточный элемент в древнейшем пласте греческой мифологии, в некоторых поэтических формах древнеархаического периода, богословии и натурфилософии седьмого и шестого веков». Он даже предполагает, что сочинения Гомера многим обязаны месопотамскому эпосу, особенно истории о Гильгамеше.
Ассирийский народ вышел из того же семитского рода, что и вавилонский на юге Междуречья, – на такую мысль наводят их языки. Ассирийский и вавилоно-аккадский языки были настолько родственными, что филологи считают их диалектами одного и того же языка. Ассирийские художественные и научные традиции вышли из основного потока месопотамской культуры. Религия тоже оказалась более или менее идентична с добавлением бога Ашшура в качестве замены или синонима вавилонского Мардука в универсальном пантеоне Месопотамии. Здесь был очень распространен культ бога луны Сина. Ниневийская богиня Иштар – «мать, девственница и шлюха», планетой которой считалась Венера, а символом – восьмиконечная звезда, стала популярна на всем Ближнем Востоке.
Некоторые исследователи пришли к выводу, что ассирийский народ возник тогда, когда приезжие из южных городов-государств стали селиться и смешиваться с коренными жителями северных долин и в конечном счете утвердили сначала собственную независимость, а затем и превосходство над своей изначальной родиной. Если это так, то унаследованная у Древнего Вавилона Ассирией роль нации-вождя походила на превращение США из британских колониальных владений в ведущую державу мира. «Особые отношения» между Ассирией и Вавилонией были чрезвычайно противоречивыми и колебались между крайностями любовь – ненависть, союзничество – враждебность. С одной стороны, Ассирия получила почти всю свою культуру от Вавилона и не могла не признавать этого, с другой – она оставалась его жестоким конкурентом и соперником в торговле и борьбе за власть. Ассирия нападала и разрушала город Вавилон не раз, но быстро начинала сожалеть об этом и делала попытки возместить убытки. Это выглядит так, будто два сильных игрока долгое время конкурировали за влияние на иностранную политику Ашшура: один из них – ярый националист и настроен против Вавилона, а другой – традиционалист и сторонник Вавилона.
Такие различия, которые отделяли Ассирию от ее южного соседа, стали следствием жизни в весьма разнящемся физическом и политическом окружении. Ландшафт и климат формируют народы. Люди, живущие в прибрежных регионах, не похожи на жителей степей, лесов и гор. Те, которые обливаются потом под палящим южным солнцем, имеют мало общего с теми, кто дрожит от холода среди северных снегов. Байрону было что сказать и по этому поводу, когда он связывал климат Британии с «нашими холодными женщинами» и утверждал: «То, что мужчины называют ухаживанием, а боги – прелюбодеянием, гораздо более распространено там, где климат жаркий».
Главные территории, которые когда-то были Ассирией, находятся недалеко от того места, где встречаются современные Турция, Сирия и Ирак, в изгибе огромного высокогорного Антитаврского хребта, который связывает турецкие Таврские горы на западе с иранскими Загросскими горами на юго-востоке. Узкие долины у подножия гор сбегают к широкой равнине, которую арабы называют Эль-Джазира («Остров»). Через нее с севера на юг течет река Тигр – быстрая, протекающая по глубокому руслу и более опасная река, чем «ее сестра» – река Евфрат, до которой отсюда 400 км на запад, хотя обе они подходят близко друг к другу в горах и снова соединяются вместе незадолго до впадения в Персидский залив.
За пределами равнины на юг простираются пустыни, а на запад – иссушенные степи, но большая часть самой Джазиры прячется под важной 200-миллиметровой изогнутой линией – границей, за которой количества ежегодно выпадающих осадков достаточно для развития сельского хозяйства. Так, в отличие от Вавилонии ассирийским землепашцам не нужно было постоянно предпринимать коллективные действия, чтобы на их поля постоянно текла вода; они не знали эту настоятельную необходимость совместного труда по рытью и содержанию каналов, дамб, плотин, запруд, протоков и шлюзов. И хотя позднее ассирийские императоры действительно приказывали копать акведуки, каналы и тоннели, чтобы провести воду с гор к новым основанным и разросшимся городам, это были проекты для поднятия престижа – скорее роскошь, нежели необходимость.
С древнейших времен по всей Южной Месопотамии, особенно вблизи Персидского залива, потребность в совместных усилиях и больших трудовых ресурсах привела к возникновению городов со значительным количеством населения, которые появлялись как грибы после дождя, иногда даже в пределах видимости друг друга. Последовавшие в результате этого соперничество и братоубийственная борьба формировали историю на протяжении тысячелетий. Здесь же, на севере, наоборот, помимо таких древних священных мест, как храм богини Иштар в Ниневии, вокруг которого появился самый многонаселенный город Ассирии, сначала был только один полностью сложившийся город – Ашшур с населением, вероятно, не более 15 тысяч человек. Защищенный с тыла скалами над Тигром, а спереди позднее – массивной высокой стеной с восемью огромными воротами и 15-метровой ширины рвом, Ашшур стал одновременно и именем бога, и названием города, и, в конечном счете, страны и империи, в которой он стал главным. За пределами этих немногих городских центров Ассирия оставалась страной фермеров, живших в небольших автономных поселениях, которые все же ввиду политических и стратегических настоятельных потребностей объединились во всеохватывающую раннефеодальную систему, подобную той, что сложилась в Европе в Средние века.
Милитаризм, которым прославилась Ассирия, возник из факта ее чрезвычайно опасного местонахождения, так что самооборона стала первым необходимым принципом национального выживания – отсюда и монументальные укрепления города Ашшур. Без естественной защиты этот регион являлся бы стратегически уязвимым, располагаясь на пути главных торговых и рейдерских путей с севера и востока, которые шли в обход гор, чтобы через Сирию добраться до Средиземного моря. Сильные варварские царства возникли за пределами северных границ Ассирии – это были хетты, разрушители древней Вавилонской империи, говорившие на языке индоевропейской семьи, со столицей в Хаттусе в Центральной Анатолии; и гурийцы, возможно с Кавказа, но с индо-иранским правящим классом, которые образовали государство Митанни, надолго подчинившее себе Ассирию.
