Тем временем мидийцев, которые привели Ассирию к краху, в свою очередь лишили роли владык Иранского нагорья их двоюродные братья – персы под руководством зятя мидийского царя Кира II. Затем Кир обратил свое внимание на запад. В 539 г. до н. э. после короткой войны, в которой город за городом оказывался в руках персов, был взят и сам Вавилон.
До нас дошли несколько рассказов об этом важном событии, так что мы имеем возможность восстановить картину того, как все это выглядело в глазах тех, кто это пережил.
Окончательное падение Вавилона
На 15-й день осеннего месяца Ташриту (12 октября) в самом большом городе на земле погода была теплой, небо – безоблачным и синим – уже без желтизны, как в течение всего лета, от песка, принесенного из пустыни. Первые неуверенные порывы Ishtanu – зимнего ветра с севера лениво шевелили мусор, лежавший в проходах между домами, и взбивали шерсть на голодных кошках, которые стаями разгуливали по улицам и набрасывались на каждый клочок соломы или стебель тростника, принесенный бризом.
Улицы были, вероятно, необычно тихи и пустынны в тот день, таверны и пивные – непривычно закрыты, рыночные площади – странно безлюдны, лотки торговцев рыбой, овощами и фруктами – сложены в штабель у стен цвета хаки без окон. Прилавки закусочных стояли пустые, их горшки закрыли крышками, не было служителей, ожидавших клиентов. В школе писцов Bet Thruppi учащиеся не читали нараспев свои упражнения и не взвизгивали, получив сильный удар тростью за небрежную работу, забывчивость или мечтательность. Наступил особенный день.
И все же город не был совершенно тих. Где бы вы ни находились, вы услышали бы гул, исходивший из храма Эсагилы, – звук тысяч голосов, поднимавшихся в пении и прославлении, сопровождавшийся звоном и монотонным бренчанием сотен музыкальных инструментов. Это был праздничный день. Запах святости, мяса забитого скота доносился с территории, прилегавшей к храму, где дюжинами приносили в жертву овец и быков. Жрецы и люди, отправлявшие церковную службу, сновали вверх и вниз по лестницам зиккурата Этеменанки, который был виден отовсюду в городе.
Бульвары на перекрестках, которые заканчивались у возвышавшейся стены с нишами и зубцами, с двух сторон огораживавшей торговую пристань Евфрата, который делил город на две части, также оказались пусты. У ворот в стене не было ни стражей, ни сборщиков таможенных пошлин. Вот почему никто не увидел, что уровень воды в реке быстро понижался в течение нескольких часов и теперь вода доходила человеку лишь до половины бедра.
Горожане скоро узнают об этом.
С двух концов реки, вверху и внизу по течению, появились тяжеловооруженные воины, которые шли по мелководью – сначала один взвод, пока его бойцы не поняли, что жители города совершенно не подозревают об их присутствии; тогда они позвали тех, которые оставались позади, идти вперед. Больше половины армии плескалась в воде, идя вперед; ее полководец заранее послал другую ее часть вверх по течению, чтобы открыть шлюзы и отвести воды реки в огромное водохранилище, вырытое по приказу царицы с целью защитить город от весенних паводков. Лучники и меченосцы взбирались по ступеням пристани, проходили через речные ворота, растекались по улицам и обеспечивали себе пути отступления.
Геродот: «Если бы вавилонян предупредили о намерениях Кира или если бы они заметили опасность, они никогда не позволили бы персам войти в город, а уничтожили бы их всех; ведь они охраняли бы все уличные ворота, выходившие на реку, взобрались бы на стены, идущие вдоль нее, и поймали бы врагов в какую-нибудь ловушку. Но все случилось так, что персы застали их врасплох и взяли город».
Генерал Гобриас, бывший правитель вавилонской провинции Гутиум (которая простиралась от восточного берега реки Тигр до Загросских гор), переметнулся на сторону персов, чтобы стать главнокомандующим армией персидского царя Кира. Любые честолюбивые планы, которые он мог вынашивать, в этот день, вероятно, превзошли его самые несбыточные мечты. Он взял величайший город на земле, колыбель цивилизации, центр мира. И горожане этого даже не заметили, как говорит Геродот: «Из-за огромных размеров города жители его центральных районов (как утверждают жители Вавилона) долго ничего не знали о том, что отдаленные от центра районы уже взяты, но так как они были заняты празднованием, то продолжали танцевать и пировать, пока не узнали об их захвате». Спустя две недели прибыл сам Кир и взял царя Набонида в плен.
Но Геродот родился через 50 лет после событий, о которых он повествует. Те люди, которые находились там в то время, рассказывали совершенно другое. Священнослужитель храма Мардука – официальный летописец времен правления Набонида описал довольно мирную оккупацию города, которую приветствовали горожане, отчаявшиеся дождаться перемен после нескольких лет гротескного правления скандально нечестивого и почти всегда отсутствовавшего монарха, который украл трон, убив предварительно своего предшественника на нем.
Он не проявлял никакого уважения к культу Мардука, предпочитая поклоняться Иштар, Шамашу (бог солнца) и особенно Сину (бог луны). Он много лет отсутствовал в столице, живя вместо нее в Тейме – городе, расположенном в одном из аравийских оазисов, что означало, что ежегодный праздник Akitu – ассирийский Новый год, самый важный религиозный праздник всего года, требовавший присутствия и участия монарха, от которого зависели безопасность, благополучие и удача государства Вавилония, – не мог быть отпразднован. Вместо себя он оставил своего сына и соправителя Балшазара.
Кир же обещал вернуть Мардука на его законное место в течение года и действительно подтвердил свое намерение поддерживать должное поклонение всем богам. Он был особенно выделен похвалами официальным летописцем – в отличие от нашего завоевателя Ирака в XXI в. – за то, что он поставил щитоносцев вокруг храма Мардука с его богатыми архивами, незаменимыми библиотеками и ценными древними артефактами, чтобы предотвратить грабежи и кражи в хаосе оккупации.
Еще более позитивно отозвался о великом и великодушном Кире храмовый священник, который сочинил романтический рассказ в стихотворной форме об этом завоевании. Он высказался крайне язвительно в адрес своего бывшего правителя:
Он создал неразбериху в обрядах,
Он привел в беспорядок пророчества.
Он приказал не проводить
Самые важные церемонии.
Он смотрел на священные образы в храме Эсагила
И произносил богохульства.
Все сошлись на том, что Кир – достойный царь, образец добродетели, преданный слуга Бога, который захватил священный город без единого акта насилия.
С другой стороны, через месяц после включения города в состав Персидской империи городская стена вокруг самых уязвимых городских ворот была выбрана для быстрой реставрации от ущерба, нанесенного ей во время оккупации. Разрушение оказалось серьезным, а восстановление – дорогостоящим. В квитанции подрядчика, подписанной четырьмя свидетелями, дается отчет за семь недель работ: «Нуреа, сын Бел-икиса из семьи жреца Нанайи, получил плату в размере 19 сиклов [около полуфунта] серебра от Мардука-Реманни, сына Иддина-Мардука из семьи Нурсина, за работу, выполнявшуюся на крепостном валу Больших ворот Энлиля с 14-го дня месяца Тевета [18 декабря] по 6-й день Адара [27 февраля]».
