Если нужно было бы выбирать день, когда закончилась первая половина истории человечества и началась вторая, когда изначальное представление о том, как должны жить в городах люди, заменили на новое, другое представление, когда первую цивилизацию, выражавшую себя в клинописном письме, обогнала вторая, выражавшая себя посредством алфавитов (ближе к концу которой живем мы сами), то тогда этой датой было бы 1 октября 331 г. до н. э.
Конечно, повторюсь, существующий издавна образ жизни не исчез за одну ночь. Если представить дугу цивилизации в виде графика, линии, изображающей, скажем, ее жизнеспособность во времени, измеренной каким-то образом, то сначала от нулевой отметки поднялась бы кривая в форме колокола, которая после этого стала бы все более круто задираться вверх; в конце эта кривая упала бы, сначала резко, а затем все замедляясь, прежде чем постепенно сойти на нет. Когда одна цивилизация уступает дорогу другой, их графики перекрываются часто на века и упадок одной совпадает с подъемом другой. Так было и в этом случае.
Прежде чем их тысячелетние традиции полностью исчезли, месопотамцы уже давно начали входить в совершенно новый мир, в котором повсюду возникали эллинские города, в ходе лихорадочного строительства появлялись новые общественные здания – храмы с колоннадами, базилики, гимнасии. В городах жило приводившее в замешательство многонациональное население: персы, индийцы, греки, египтяне и евреи, существовавшие бок о бок с вавилонянами, ассирийцами, армянами и скифами, а также совершенно новые группы людей, не имевшие аналогов при старом порядке: сомнительные предприниматели, харизматичные авантюристы, наемники, независимые мыслители и писатели, священники со свободным образом мыслей, религиозные революционеры.
И все же, хотя старый стиль жизни в древних городах продолжал существовать, изменение было неизбежно. В своей книге «Вавилоняне» Гвендолин Лейк рассказывает нам, что «большинство документов этого периода относятся к продаже рабов, земли и храмовых должностей – последнее было, очевидно, чрезвычайно прибыльной формой вложения капитала. Однако, когда греческие власти решили обложить налогом такую деятельность, начав с продажи рабов, храмовая администрация уже не заведовала регистрацией таких сделок, и новые записи теперь делали на более тленных материалах, вроде папируса. Вавилонский язык больше не был в повседневном обиходе, а клинопись все чаще стали изучать для овладения знаниями по астрономии и искусством прорицаний. Те люди, которые занимались этим, на Западе были известны как халдеи, маги и астрологи и принадлежали к немногим известным семьям писцов. Последние клинописные таблички датируются первым веком нашей эры и содержат результаты астрономических наблюдений».
Эти последние клинописные записи сделаны в Уруке, где приблизительно за 3 тысячи лет до этого началась долгая и яркая история развития месопотамской цивилизации после того, как из Эриду были принесены туда ее принципы – Ме.
Мы не должны думать, что все уже потеряно; что, когда древние города в конечном счете уходят в пески времени, их достижения сходят на нет; что их люди, говоря языком Екклесиаста, «которые не оставили памятников, канули в вечность, словно их никогда и не было, словно они никогда и не рождались, как и их дети после них». Ведь новая цивилизация, о которой возвестили македонские завоеватели, никогда не являлась чисто греческой. Эллинизм стал глубоко синкретической культурой, которая многое позаимствовала у старой и привнесла новое. Особенно здесь, в Месопотамии, эллинизм всегда был сложным сплавом греческой, ассирийской и персидской культур. Величайшее эллинское завещание миру – христианство появилось из многих источников – месопотамского иудаизма, эллинского язычества и иранского зороастризма.
Ассирийские и вавилонские идеи, литературные темы, философские понятия, музыкальные формы, астрономия и астрология, медицина и математика давно уже начали свой путь на Запад, чтобы быть включенными в фундамент новой, основанной на алфавите цивилизации. А так как можно привести убедительные доказательства того, что, несмотря на многие последующие изменения в политическом господстве, эллинская культура сохранилась (и великолепно) в македонские времена, периоды власти Селевкидов, римлян и парфян, и в конце трансформировалась в византийскую цивилизацию, которая и по сей день после стольких веков отдаленно воспроизводит изначальную ассирийскую модель управления империей, установленную Тиглатпаласаром I в XII в. до н. э., то можно даже сказать лишь чуть-чуть предвзято, что месопотамский мир так или иначе просуществовал до 1453 г., когда Мехмед Завоеватель наконец взял Константинополь и включил его в Османскую империю. Или даже – так как сами османы унаследовали столь многое у Византии – пока в 1920-х гг. не было основано современное светское Турецкое государство.
Так что же мы узнали из длинного рассказа, в котором описан период от начала, имевшего место за 4 тысячи лет до н. э., почти до настоящего времени? Что у него есть определенные форма и композиция.
Итальянский системный аналитик Чезаре Маркетти показал в своих написанных за всю его жизнь блестяще аргументированных докладах и статьях, как статистическую математику можно применить к социальным данным в конкретных уравнениях, впервые составленных в 1920-х гг. для модели соотношения между численностью видов хищников и их жертв. Маркетти успешно использовал их, чтобы показать, что такие несоизмеримые явления, как распространение в Лондоне чумы, история католической церкви, численность британской армии и даже творческая производительность ряда артистов, писателей, музыкантов, ученых и изобретателей, согласуются с предсказуемыми математическими моделями. С их помощью, например, он сумел показать, что на момент своей смерти в возрасте 35 лет Моцарт, вероятно, сочинил уже почти все, что он написал бы, если бы его жизнь продлилась дольше. Возможно, это можно счесть насмешкой, если не вспомнить, что Россини, родившийся на следующий год после смерти Моцарта, тоже завершил труды всей своей жизни к тому моменту, когда ему исполнилось 37 лет, хотя прожил он до семидесятишестилетнего возраста.
Применяя свой метод к долгосрочным явлениям вроде развития и упадка империй, Маркетти обнаружил, что и здесь математика вполне применима: «Тот факт, что рост империи следует одному… уравнению на протяжении сотен лет, наводит на мысль о том, что весь процесс находится под контролем автоматических механизмов гораздо больше, чем прихотей какого-нибудь Наполеона или Чингисхана». Полученные им результаты дают волнующую возможность предположить, что, следуя за подъемом и падением месопотамской цивилизации математическими методами, мы можем узнать что-то о естественных законах, формирующих все цивилизации, включая нашу собственную.
Но результаты Маркетти зависели от сбора большого количества данных. Например, он провел свою кривую творчества Моцарта, вычертив график совокупности всех его сочинений относительно лет их написания, тогда как его исследование жизнеспособности католической церкви зависело от документально подтвержденной истории, дат и чисел, канонизации святых и строительства соборов. До сих пор ни один ученый не занимался проблемой отбора и накопления достаточного количества данных, чтобы применить принципы и процессы Маркетти к древней истории Междуречья.
