Я взял себя в руки и сдержанно кивнул.
– Вот и славно, – улыбнулся шеф. – Ты гораздо сильнее, чем тебе самому кажется. Так что справишься с этой небольшой проблемой.
– Я постараюсь, – так же сдержанно ответил я, хотя под моей горемычной крышей уже бушевала настоящая буря.
– Не забудь, сразу после заката у нас совещание, – напомнил Джуффин. – А пока можешь наслаждаться жизнью.
– Напоследок, – саркастически добавил я и вышел из кабинета.
Впервые я покидал кабинет сэра Джуффина Халли, испытывая колоссальное облегчение оттого, что мне больше не нужно находиться в его обществе.
– …Куда все катится? – жалобно спросил я себя, усаживаясь за дальний столик трактира, название которого так и не прочитал, когда остановил у его дверей свой амобилер.
Потом я попробовал задать тот же вопрос Меламори. Ответа не последовало – впрочем, я не слишком-то рассчитывал. Ее молчание казалось мне настолько неправдоподобным, что я даже не мог как следует из-за этого огорчиться. В каком-то смысле оно меня даже обнадеживало. На фоне упорного нежелания леди Меламори становиться одним из действующих лиц нелепой мистической драмы, в которую вдруг превратилась моя единственная и неповторимая жизнь, происходящее казалось мне все менее реальным.
Впервые за все годы пребывания в Ехо мне ужасно хотелось напиться – до полной невменяемости, до потери сознания, памяти и прочих составляющих личности. Было бы совсем неплохо потерять их, да не на время, а вообще навсегда, чтобы не осталось никаких проблем.
Но разумеется, я не напился. Не так плохи были мои дела. Ясная голова требовалась мне как никогда прежде, поскольку я все еще рассчитывал распутать клубок из странных тайн сэра Джуффина Халли, которого я только что потерял – в любом случае, как бы ни развивались события.
Но пока что разум наотрез отказывался мне служить, для этого даже напиваться не требовалось.
После тщетной попытки внедрить в организм хоть какую-то пищу, запах и даже вкус которой я совершенно не ощущал, мне стало совсем тошно. Пришлось отставить тарелку в сторону и закурить. Тоже вполне противно, но терпеть можно.
Я попробовал послать зов самому Махи Аинти и убедился, что он то ли просто не хочет со мной общаться, то ли действительно не существует. Тогда я попытался связаться с Шурфом. Я подозревал, что никаких советов, кроме уже прозвучавшего (и, наверное, самого ценного) – уносить ноги, я от него не дождусь. Но мне ужасно хотелось выяснить: ездили мы в Кеттари или все-таки не ездили? И еще: была ли в Ехо эпидемия анавуайны? «По крайней мере, станет ясно, кто сошел с ума – я или Джуффин», – думал я.
Но и Шурф молчал, словно его уже не было среди живых. Наверное, парень предусмотрительно отказался от возможности периодически узнавать свежие новости. И так ведь ясно, что все хреново.
Грешные Магистры, как же я ему завидовал!
«Связь больше не работает, – подумал я. – Может быть, я вообще никогда не владел Безмолвной речью? А возможно, никакой Безмолвной речи вовсе не существует? Просто мне однажды приснился дурацкий сон о таком способе общения, и я в него уверовал…»
Чтобы разобраться хотя бы с этим, я послал зов Мелифаро. Я не собирался обсуждать с ним текущие проблемы – по крайней мере, не сейчас. Просто решил проверить, существует ли в природе Безмолвная речь, и если да, то способен ли я ею пользоваться?
К моему несказанному облегчению, Мелифаро тут же откликнулся.
«Извини, Макс, но мне сейчас немного не до разговоров, – сказал он. – У меня тут, видишь ли, семейные проблемы».
«Ладно, поговорим потом, – миролюбиво согласился я. – А если твои семейные проблемы заключаются в том, что леди Кенлех не желает эвакуироваться из столицы Соединенного Королевства, передай ей, что я присоединяюсь к твоей просьбе. И еще скажи, что я прошу ее прихватить с собой сестричек. Сейчас это самая большая услуга, которую она может мне оказать».
«Я ей передам, – сухо согласился Мелифаро. – Но не слишком ли это самоуверенно с твоей стороны – полагать, будто Кенлех должна считать твое мнение по этому вопросу более важным, чем мнение собственного мужа?»
Затем он поспешно попрощался и разорвал нашу Безмолвную связь. Я снова остался один, изрядно огорошенный неожиданным поворотом нашей беседы.
«Это что – проснулась запоздалая ревность? – изумленно подумал я. – Самое время, конечно. Ну да, разумеется, я же у нас главный местный Казанова. Ни одной чужой жены не пропускаю, сразу же лезу к ним под подол со своими ценными мнениями по любому вопросу, а они, дурочки, считают мои мнения более важными, чем мнения своих мужей. Бред собачий!»
Некоторое время я молча курил и за неимением иных развлечений разглядывал свои руки. Они казались мне совсем чужими из-за странных узоров, которыми были теперь изукрашены ногти.
Впрочем, если бы только руки. Все вокруг постепенно становилось чужим. Вот и люди, чье присутствие еще вчера делало меня самым счастливым человеком во Вселенной, вели себя как малоприятные незнакомцы – взять хотя бы того же Мелифаро. О Джуффине я уже не говорю. Даже местная кухня внезапно перестала мне нравиться – судя по тому, как я только что давился, пытаясь позавтракать.
«Мир сдвинулся», – пришла мне в голову цитата из когда-то прочитанной книжки, кажется из «Темной Башни» Стивена Кинга.
«Мир сдвинулся, – снова подумал я, теперь уже более уверенно. – Но может быть, его еще можно «задвинуть» на место?»
Впрочем, я прекрасно понимал, что «задвинуть на место» ничего не получится, а потому следует последовать давешнему совету мудрого Шурфа Лонли-Локли и делать ноги. Бежать куда угодно, лишь бы отсюда.
Ясно, конечно, что деваться мне особо некуда, да и Джуффин небось устроит погоню. С другой стороны, если вас укачало от езды в автобусе, главное – выйти, немного постоять на твердой земле, отдышаться, прийти в себя, а уже потом думать, что делать дальше. По-моему, так.
Ну и?..
То-то и оно, что ничего. Меня охватило ничем не объяснимое оцепенение, какой-то паралич воли, иначе и не назовешь. «Подождем еще немного, хотя бы до завтра, все уладится, вот увидишь!» – шептал мне сытый, спокойный голосок, притаившийся в одном из потаенных уголков моего сознания. Самое удивительное, что я ему почти доверял – то ли потому, что очень хотел верить в лучшее, то ли у меня просто не было сил сопротивляться. Скорее всего, и то и другое, конечно.
А ведь было совершенно очевидно, что ничего не «уладится». Ни завтра, ни через дюжину дней – вообще никогда. Некая невидимая критическая черта, отсекавшая меня от надежды, была уже пройдена. Не знаю, когда именно, но это, пожалуй, не имело значения.
еще одна страница сгорела
Очертя голову я бросился склеивать свою разваливающуюся на части жизнь. И начать решил с Меламори. По правде говоря, это следовало сделать гораздо раньше.
