– Боюсь, в этом проклятом местечке имеет значение только одно: капризы Его Величества Мёнина, – зло сказал Мелифаро. – Теперь я понимаю, что наш легендарный Король был склонен к пакостным шуткам. Интересно, а хвосты кошкам он тоже любил отрывать?
– Какая разница? – вздохнул я. – Чего-чего, а хвостов у нас с тобой, хвала Магистрам, нет. Хуже другое: еды, одеял и прочих благ цивилизации у нас тоже нет. Только эта грешная белая каша, будь она неладна. Вряд ли она съедобная. Зато ее много – до самого горизонта. Что делать будем?
– Терпеть, – с нехарактерным для него спокойствием прирожденного философа ответствовал мой замечательный друг. – И надеяться, что этот неуютный лоскут Вселенной скоро уступит место иному, где будет можно хоть черствую булку украсть, в случае чего. Поэтому рассиживаться, пожалуй, не стоит. Надо идти дальше.
– Как скажешь, – вздохнул я. – Все равно какой, к черту, отдых без хорошего одеяла?
– И без жареной индюшачьей ножки, – мечтательно добавил Мелифаро. – Подумать только, я не стал ее есть, потому что этот неугомонный тип, наш шеф, требовал, чтобы я сломя голову мчался в Дом у Моста. Ну я и подорвался как укушенный – будто первый год его знаю.
– Голову-то хоть не сломил? – сочувственно спросил я.
– Не дождешься!
Мы пошли дальше. Теперь путешествие протекало в полном молчании. Особых поводов для оптимизма у нас пока не было, а натужно скалиться и делать вид, что все в полном порядке, не хотелось.
Еще часа через два мы оба окончательно осознали кошмарную нелепость ситуации: белая пустыня не собиралась баловать наши взоры переменчивостью ландшафта, а ничего, напоминающего дверь в иной мир, в окрестностях не обнаруживалось.
Мы здорово смахивали на идиотов, отправившихся штурмовать Северный Полюс без снаряжения и провизии. Хорошо хоть, холодно здесь не было, скорее уж наоборот – жарковато. В конце концов я даже изрядно вспотел.
– Что-то жарко становится, – Мелифаро замедлил шаг и внимательно посмотрел на меня. – Ты заметил, Макс?
– Да, – вздохнул я. – И хуже всего, что теперь хочется не есть, а пить. Голод можно терпеть сколько угодно, у меня в этой области богатейший опыт, но вот жажда…
– Хуже другое, – перебил он. – Близится рассвет.
– Правда? – только сейчас я увидел, что полоса неба над самым горизонтом стала немного светлее. – И что? Какая разница?
– Хорошо все-таки быть полным кретином, – завистливо сказал Мелифаро. – Ты еще не понял? Становится жарко потому, что близится рассвет. А теперь представь себе, какой ад здесь будет, когда наступит утро.
– Думаешь? – недоверчиво переспросил я.
– Уверен, – печально подтвердил Мелифаро. – Не забывай, все-таки я сын знаменитого путешественника, и отец не поленился заблаговременно набить мою голову всякими полезными знаниями о законах природы.
– Ну, это ничего не значит. Между Мирами-то сэр Манга не путешествовал, – неуверенно возразил я.
– Не будем спорить, – пожал плечами Мелифаро. – Мне бы очень хотелось, чтобы твой дурацкий оптимизм оказался высшей мудростью, а я – последним идиотом. Но… Ладно, чего гадать. Увидим.
Убедиться в его правоте нам пришлось еще до рассвета. Когда полоса над горизонтом окончательно побелела, мы обливались по́том и волокли за собой лоохи только потому, что вовремя поняли: нет никаких гарантий, что следующий мир, куда мы попадем, не окажется царством вечного холода.
Первые лучи голубовато-белого солнца обожгли наши лица, как пчелиные укусы.
– Грешные Магистры! – с отчаянием простонал Мелифаро. – Ну и влипли мы с тобой, дружище.
– Это правда, – ответил я и удивился собственному равнодушию. Мне почему-то не было страшно, не было даже жаль себя. Наверное, я просто не мог поверить, что все это происходит на самом деле. Даже человек, увлекшийся компьютерной игрой, на моем месте сейчас нервно ерзал бы на стуле, а я оставался спокойным, как труп на пороге крематория.
– Мы изжаримся заживо, Макс! – Мелифаро схватил меня за плечи и встряхнул. Моя голова дернулась, словно принадлежала не мне, а тряпичной кукле.
– Ну изжаримся, наверное, – вяло подтвердил я. – И что?
Ответом на этот сакраментальный вопрос оказалась хорошая плюха. Сбылась многолетняя мечта сэра Мелифаро дать мне по морде – достойный предлог наконец-то нашелся.
Я не рассердился и не обиделся. Сразу понял: парень решил, будто я нахожусь в глубоком шоке, и решил привести меня в чувство. Теперь он смотрел на меня с надеждой. Уверен, если бы я закатил истерику, мой друг был бы счастлив. Но я не мог доставить ему такое удовольствие, по крайней мере пока.
– Не надо драться, дружище, – мягко сказал я, почти ужасаясь собственному противоестественному спокойствию. – Это ничего не изменит. А если ты считаешь своим долгом привести меня в порядок, имей в виду, я и так в порядке.
Вообще-то, если кто-то из нас двоих и нуждался в спасительной оплеухе, так это сам Мелифаро. Он был бледен как смерть, несмотря на жару. Даже багровые пятна первых солнечных ожогов не могли скрыть алебастровую белизну его напряженных скул.
– Сядь, – тихо, но жестко потребовал я.
Удивительное дело, парень послушно последовал моему указанию и опустился прямо в горячую белую гущу, покрывавшую эту неуютную землю. Я присел рядом, удивляясь неспешности собственных движений. Да полноте, я ли это?!
Хороший вопрос.
Похоже, ни одна из многочисленных ипостасей более-менее знакомого мне Макса не принимала участия в происходящем. Я, можно сказать, действовал и говорил на автопилоте, причем даже автопилот был новый, какой-то незнакомой мне системы.
– Не нужно бояться, – все так же спокойно и отстраненно сказал я, осторожно накрывая ладонью руку Мелифаро. – Возможно, мы действительно изжаримся в течение ближайшего получаса. К тому идет. Но здесь, в Лабиринте Мёнина, смерть не имеет такого большого значения, как в обычной жизни. Думаешь, мы остались живы после того, как на нас рухнула та кошмарная жаба?
– Вряд ли, – едва слышно ответил он, судорожно облизывая губы пересохшим языком.
Я и сам страдал от переполнившей рот ядовитой соленой горечи, но отрешенно думал: «И это пройдет», словно без конца перечитывал надпись на знаменитом перстне царя Соломона. Нет, даже не так – словно я сам был этой надписью.
– Вспомни, мы умерли в одном мире, а очнулись в другом. А потом открыли дверь и снова оказались в каком-то ином месте. Смерть здесь – просто еще одна дверь. Переход из одного коридора в другой, только и всего.
– Смотри, второе солнце восходит, – хрипло сказал Мелифаро, указывая на ослепительное зарево над горизонтом. – Если их тут столько же, сколько лун… Впрочем, какая разница? Вряд ли мы доживем хотя бы до третьего. И не надо, слишком уж больно… Слушай, Макс, если все обстоит так, как ты говоришь, – зачем мучиться? Просто убей меня. Ну, я имею в виду, плюнь в меня своим знаменитым ядом. И себя как-нибудь убей – все лучше, чем жариться заживо. Будем надеяться, что мы оживем в более приятном месте.
