Его теплые пальцы решительно обхватили мое запястье.
– Давайте и вашу руку, сэр Мелифаро-младший, – потребовал Гуриг. – Я предполагаю, что именно физическое прикосновение помогает спутникам совместно передвигаться в этом зыбком пространстве, вместо того чтобы вопреки своей воле разойтись в разные стороны. Это согласуется с вашим опытом?
– Согласуется, – облизнув пересохшие губы, подтвердил я.
Я все никак не мог поверить, что наш диалог происходит наяву. Слишком часто в последнее время мне снилось возвращение домой, и каким бы ни был цвет неба, под которым я засыпал, мои сны были куда больше похожи на правду, чем эта незамысловатая уличная сценка, несколько утяжеленная романтическим пафосом Гуригова пророчества.
– Так мы возвращаемся? – почти шепотом спросил Мелифаро. Это были первые слова, произнесенные им в присутствии нашей драгоценной добычи.
– Считайте, что уже вернулись, – будничным тоном откликнулся Гуриг, увлекая нас за собой под низенькую, увитую мелкими алыми цветами арку.
Я послушно передвигал ватные ноги, глаза застилал гулкий оранжевый туман, сердце наносило ребрам не менее пятисот нокаутирующих ударов в минуту, а второе, о котором я почти позабыл во время наших скитаний по Лабиринту, кажется, вовсе не собиралось биться. Где-то далеко гулко звучали знакомые голоса, но я откуда-то знал, что могу к ним не прислушиваться. От этих голосов не зависела моя жизнь. Она вообще больше ни от чего и ни от кого не зависела, даже от меня самого.
Я закрыл глаза, поскольку понял, что еще не готов увидеть очертания знакомого интерьера и лица, которые я уже начал забывать. Это было слишком хорошо, чтобы сохранить рассудок.
– Макс, прекрати притворяться мертвым, все равно не поверю. Мертвые не сопят.
Я даже удивился поначалу – с чего бы это сэру Джуффину Халли говорить женским голосом? Я почему-то не сомневался, что говорит со мной именно Джуффин. Так уж заведено: когда я возвращаюсь из очередной передряги в растрепанных чувствах и с крышей набекрень, первым, кого я встречаю, непременно оказывается шеф, который быстро и качественно производит мелкий ремонт моей пошатнувшейся психики, после чего меня можно выпускать на волю без поводка и намордника. Традиция, так сказать.
– Макс, просыпайся немедленно! – потребовал голос. – Мало того что шлялся невесть где чуть ли не дюжину дней, так теперь еще сопишь в подушку. Я знаю, что это единственное существо, которое ты любишь всем сердцем, поэтому оставила вас наедине на целых три часа. Все, хватит!
Я рискнул. Приоткрыл один глаз – правый, близорукий, рассудив, что этим глазом я увижу не слишком много. Ровно столько, сколько уже готов увидеть.
Меня ослепило полуденное солнце, а потом из этой особой разновидности темноты, порожденной переизбытком света, медленно, как из тумана, проступили знакомые черты. Никакой это был не Джуффин. Рядом со мной сидела Меламори, и ее напряженная улыбка свидетельствовала о том, что я – свинья. Мне следовало оклематься еще несколько часов назад и сделать все для того, чтобы разгладились почти незаметные горькие складки в уголках ее улыбающихся губ.
– Я люблю тебя больше, чем подушку, – сказал я. – Честное слово.
– Просто ты уже пресытился ее обществом, – рассудительно заметила Меламори. – А моим – еще нет. Узнаю старого доброго сэра Макса.
– Это хорошо, что узнаешь, – улыбнулся я. – Я очень постарел, да?
– Не очень. В самый раз, – она пожала плечами. – Просто теперь ты не так похож на мальчишку, как прежде. Если тебе не нравится, наколдуй себе какую-нибудь другую внешность. Хотя, будь моя воля, я бы оставила как есть.
– Как скажешь, – согласился я. – А ну-ка дай зеркало, посмотрю, что из меня получилось.
– Потрясающе! – фыркнула она. – Вообще-то, считается, что попросить зеркало, вернувшись с того света, может только женщина.
– Я о тебе забочусь. Моя рожа – это твое достояние. Тебе на нее еще долго смотреть придется. И на людях со мной появляться. И вообще…
– Я с удовольствием появлюсь с тобой на людях, даже если ты превратишься в пятиногое волосатое чудовище, – отмахнулась Меламори. – Возможно, в этом случае я буду появляться с тобой на людях даже с большим удовольствием, чем сейчас. Ты же меня знаешь.
– Да уж, – вздохнул я, вспомнив, как служащие Городской Полиции разбегались, когда на их половину Дома у Моста как бы случайно сворачивала леди Меламори Блимм с арварохским хубом на плече. Хороший, кстати, был хуб, хоть и смахивал на шерстяного паука. Ласковый, послушный и певучий – в отличие от меня.
– Ты не рассердишься, если я еще некоторое время не буду превращаться в чудовище? – на всякий случай спросил я. – Все бы ничего, но перед соседями как-то неудобно. Я же, в сущности, мирный обыватель… Кстати, если уж заговорили о чудовищах, дай мне все-таки посмотреть, на кого я теперь похож. Что-то я нервничаю.
– Ну и зря. Внешность – это всего лишь внешность, – спокойно возразила Меламори.
Она все-таки дала мне зеркало. Рожа моя действительно переменилась. Прежде я выглядел моложе своих лет, теперь – несколько старше. Не старик, конечно, но лет сорок на моей «исторической родине» мне бы вполне могли дать. А в Ехо, в связи с тем, что нормальный среднестатистический человек живет здесь лет триста, с возрастом творится такая путаница, что я не решаюсь оперировать какими-то цифрами.
– Паршиво выгляжу, – меланхолично заметил я, возвращая зеркало. – Но если тебе нравится, значит, все в порядке.
– Еще как нравится, – безапелляционно заявила она. – В жизни такой красоты не видела. Ты доволен, горе мое?
Но развить эту многообещающую тему нам не дали. Дверь открылась, чтобы дать мне счастливую возможность воссоединиться с сэром Джуффином Халли, полумертвым от любопытства.
– Ну, рассказывай, – коротко потребовал он. – С самого начала и подробно. Версии Мелифаро и Гурига я уже слышал. Но мне нужна твоя, сам понимаешь.
– Сначала вы рассказывайте. Как там Мелифаро? В порядке?
Насчет Его Величества я, честно говоря, был совершенно спокоен.
– А что ему сделается, твоему ненаглядному сэру Мелифаро, – фыркнул Джуффин. – Это только ты у нас любишь терять жалкие остатки своего сознания по любому поводу. Парень, не поморщившись, хлопнул стакан джубатыкской пьяни за упокой твоей души, потом выяснил, что ты живехонек, и принял по этому поводу еще одну порцию. Спел тебе пару дифирамбов, рассказал что-то невнятное о вашей прогулке – представляешь, что он мог рассказать после двух-то стаканов на голодное брюхо? Мне пришлось отправить его домой, а потом еще два часа объясняться с Королем. Гуриг, в отличие от вас, очень доволен приключением и дуется, что ему не дали нагуляться.
– Да, это было заметно, – усмехнулся я. – Так вы хотите услышать от меня длинную-длинную историю о наших похождениях? Ладно. Только пошлите зов в какой-нибудь трактир. И ты не уходи, – я обернулся к Меламори, которая собралась было тактично оставить нас с шефом наедине. – Ни в коем случае не уходи. Я только-только начал понимать, почему мне так хотелось вернуться домой. Даже после того, как я забыл, что у меня есть какой-то дом.
