– Понятно, – кивнул я. – Поэтому вы в свое время отговаривали меня от романа с Меламори? Говорили, будто мы совершенно не подходим друг другу. Проблема заключалась в том, что мы слишком хорошо подходили друг другу, я правильно понимаю?
– И что сегодня за день такой? Ты абсолютно все понимаешь правильно, просто наваждение какое-то, – в речь шефа вдруг вернулись обычные для него насмешливые нотки. Откровенно говоря, мне это скорее нравилось, чем нет.
– Ладно, оставим это, – вздохнул я. – Вы были абсолютно правы, но даже если бы я заранее знал, чем дело кончится, вряд ли это что-нибудь изменило бы. Расскажите лучше, как вы меня придумывали? Просто сидели и сочиняли, как писатель, которому нужен главный герой для новой книжки?
– Примерно так и было, – согласился шеф. – Но мне пришлось стать скорее визионером, чем выдумщиком. Я поставил перед собой цель привести в Мир почти совершенное существо. Совершенное не в том смысле, что оно должно быть лишено каких бы то ни было человеческих слабостей, а просто идеально подходящее для предстоящей задачи. Ты не очень зазнаешься, если я скажу, что наделил тебя не только лучшими своими качествами, но и некоторыми достоинствами, которых мне самому очень не хватало? От меня тебе достались врожденный талант к Истинной магии, удачливость, обаяние, любопытство, способность к сопереживанию и безжалостность. В то же время в юности я сам был угрюм и серьезен, поэтому ты стал легкомысленным и смешливым. Я принадлежу к числу тех, кому новые знания даются с великим трудом, поэтому тебя я наделил способностью усваивать любую науку с пугающей скоростью. Я половину своей жизни провел, витая в облаках, поэтому ты практичен и прямолинеен. Так и не научившись толком наслаждаться жизнью во всех ее проявлениях, я наделил тебя счастливой способностью испытывать восторг от запаха цветущих деревьев, хруста свежеиспеченных булочек, рифмованных строк, птичьего щебета и прочей очаровательной чепухи, которая меня самого оставляет равнодушным. Опыт наемного убийцы наглядно продемонстрировал мне, как дешево стоит любая человеческая жизнь, поэтому я решил, что ты будешь неуязвим. Ну и так далее.
– И все же вы как-то плохо старались, – растерянно заметил я. – Даже мне самому очевидно, что я рассеян, необуздан, капризен, не умею управлять своим настроением… Уверен, что любой посторонний человек без особых затруднений продолжит список моих пороков. По-моему, вам следовало не морочить себе голову, а просто придумать второго Лонли-Локли, разве нет?
– Ошибаешься. Безупречность Шурфа – всего лишь обратная сторона его безумия. С другой стороны, твои многочисленные изъяны – идеальный фундамент для безупречности совсем иного рода. Я уже сказал: ты – совершенство, сэр Макс, но лишь потому, что идеально подходишь для исполнения возложенной на тебя задачи. С этой точки зрения многие из нас совершенства: и я сам, и Кофа, и Луукфи. Сэр Шурф тоже совершенство, разумеется, но лишь до тех пор, пока он занимается своим делом и не пытается разгуливать в чужих туфлях. Но мы отвлеклись. Ты готов слушать дальше?
– Да, конечно. Рассказывайте.
– Когда дело было уже, можно сказать, сделано, и твои круглые любопытные глаза порой внимательно смотрели на меня из зеркала в кабинете – по какой-то странной прихоти твой образ поселился там почти с самого начала моей работы, но открывать глаза научился лишь незадолго до ее окончания, – меня стал смущать один простой вопрос: а на кой мы все сдались такому замечательному парню, как ты? С какой стати ты будешь заниматься нашими проблемами, вместо того чтобы просто отправиться в любой другой из обитаемых Миров? По большому счету, тебе везде будет хорошо, таким уж я тебя придумал. И тогда мне пришлось выдумать для тебя прошлое. Такое прошлое, которое должно было показаться тебе малопривлекательным. Я вообразил тебя обитателем одного из самых нелепых Миров, прости уж мою откровенность! Я знаю, о чем говорю, мне пришлось хорошенько изучить это место, чтобы сделать твои воспоминания достоверными. Я наскоро сочинил твоих родителей: простых, небогатых, недалеких людей, которые пальцем не пошевелили, чтобы дать тебе возможность получить образование и хоть как-то развить свои способности, зато приложили все усилия, чтобы ты как можно раньше узнал, что такое скука, принуждение и полное одиночество. Придумал тебе приятелей, рядом с которыми ты всегда чувствовал себя ссыльным инопланетянином. Заодно позаботился, чтобы ты с максимальным недоверием относился ко всем сведениям об Истинной магии, которые каким-то образом получили хождение среди обитателей этого мира: было совершенно необходимо, чтобы до знакомства со мной ты даже не догадывался о своих способностях в этой области. Я наделил тебя скептическим умом, поэтому ты не стал бы искать утешения ни в философии, ни, тем более, в религии. Одним словом, я сделал все для того, чтобы ты возник из небытия, обремененный малоприятными воспоминаниями о прошлом, которого у тебя, откровенно говоря, никогда не было.
– Тут что-то не сходится, – нахмурился я. – Зачем тогда понадобился Магистр Гленке Тавал, который якобы придумал рассказ о двери в стене?
[7]
Согласен, мне было необходимо иметь такое воспоминание, но… Получается, что Гленке меня разыгрывал? Он был очень убедителен.
– Ничего удивительного. Магистр Гленке Тавал был одним из твоих многочисленных наваждений, – усмехнулся Джуффин. – Рассказ о двери в стене я случайно прочитал среди множества прочих книг, когда старался получить представление о месте, которое ты должен был до поры до времени считать своей родиной. Я решил, что воспоминание о поисках двери, ведущей в неведомый, прекрасный мир, подойдет тебе как нельзя лучше: емкий и остроумный эпиграф к судьбе Вершителя. А Гленке – что ж, иногда наваждения начинают жить собственной жизнью. Гленке вон даже Одинокие Тени на Ехо наслал, пытаясь убедить Мир в том, что он действительно существует, а меня – в том, что он мой старинный друг. Понимаешь, о чем я толкую?
– Ничего не понимаю, но – ладно, допустим. Но в таком случае каким образом Мир, где я никогда не рождался, мог потребовать меня обратно? А ведь однажды это случилось
[8]
, помните?
– Конечно. Это отчасти моя вина. Я недооценил тот факт, что воспоминания и особенно тайные страхи Вершителя обладают не менее мощной силой, чем желания, – вздохнул Джуффин. – Ты, сам того не желая, изнасиловал Мир, который считал своей родиной. Силой своего убеждения ты оживил призраки, населявшие твои фальшивые воспоминания. Ты сам запер себя в тюрьму, сотканную из собственных опасений. Так бывает, Макс. Возможно, только так и бывает. Для меня тот случай был почти крахом. Однако, к моему искреннему изумлению, ты все же сумел вернуться. Оказалось, что твоя любовь к нашему Миру достаточно велика, чтобы привести тебя обратно. Я мог перевести дух, провал обернулся победой. С того дня я был совершенно уверен, что ты станешь хорошим преемником Мёнина.
– Понимаю, – неохотно согласился я. – Что ж, расскажите, что ли, о моем рождении. Как это выглядело со стороны? Я вышел из вашего зеркала? Или вовсе с неба свалился?
