– Что именно «не так плохо»? По-моему, хуже некуда.
– Этот наш якобы враг… Судя по всему, он весьма дорожит нашими жизнями. Мне показалось, что он внимательно следил за тем, чтобы никто не причинил нам вреда.
– Твоя правда, Паллада. И все равно, паскудно получилось. Я никогда прежде не проигрывал сражений.
– Можешь себе представить, я тоже. Но может быть, мы и не проиграли это сражение, друг мой? По-моему, битва закончилась вничью.
– Называй это как хочешь. Но я предпочитаю не лукавить наедине с собой. Пока мы сражались с его людьми, мы славно держались, хотя их летающие машины куда совершеннее ваших. Но когда он наслал на нас этот проклятый ветер… До сих пор я сам всегда договаривался с ветром, и он остерегался дуть мне в лицо без моего позволения.
– Да, это было довольно обидно, – согласилась она. – Но я уверена, что наш, с позволения сказать, «враг» поднял ветер, когда испугался, что его воины нас одолеют. Дело ведь к тому шло. Он оберегает нас, тебе это не пришло в голову? А значит, все идет как надо. По крайней мере, вопреки предсказаниям этой твоей кошмарной старухи. Все, как ты хотел.
– Так-то оно так, – неохотно согласился я. – Но завтра он может решить, что наши жизни ему больше не нужны. А я, знаешь ли, не привык зависеть от чьих-то капризов.
– Если бы здесь был Улисс, он бы непременно сказал, что любого капризного бога можно обвести вокруг пальца, было бы желание, – улыбнулась Афина.
– Что, теперь ты предлагаешь позвать этого твоего любимчика и попросить у него совета? До сих пор я обходился без чужих советов, обойдусь и теперь.
– Неужели и моим побрезгуешь? Не хмурься, Вотан. Если Улисс нам и понадобится, то уж никак не в качестве советчика. В конце концов, он всего лишь мой ученик. Неужели ты думаешь, что у меня в запасе не найдется хорошей хитрости?
– Ладно, выкладывай свою хитрость, – согласился я.
– Я так поняла, что в соответствии с пророчеством армию наших врагов должен был возглавить твой старинный недруг по имени Лодур, верно? – спросила она.
– Верно. Ну и что с того?
– А он знает, что его место занято? – лукаво спросила Афина.
– Знает ли он? Да, это хороший вопрос. Может быть, знает, а может, и нет… Продолжай, Паллада.
– Ты и сам можешь продолжить, ты ведь у нас Отец мудрости. Нужно просто стравить этих двоих и поглядеть, что будет.
– Хорошо говоришь. Но что, если вдруг Лодуру повезет, он одолеет соперника и займет его место, согласно пророчеству? – нахмурился я.
– Одолеет? Не смеши меня, Один! Неужели ты думаешь, что нашего врага так легко одолеть? Если бы это было так, мы бы и сами справились. Впрочем, если окажется, что этот твой Лодур на редкость удачлив, никто не запретит нам встрять в их драку и помешать ему – разве нет?
– Тоже верно.
Я понял, что Афина предлагает мне не самый скверный выход из положения. Что бы там ни случилось между этими двумя, хуже, чем есть, все равно не будет. В пророчестве Вёльвы ни слова не говорилось о ссоре между предводителями армии наших врагов – значит, мы просто обязаны постараться столкнуть их лбами.
– Ладно, допустим, ты права. А что если они столкуются? Не удивлюсь, если наш враг обрадуется и скажет Лодуру: «Занимай мое место, мне все надоело!» Когда мы беседовали, мне показалось, что он только и ждет возможности умыть руки.
– Об этом не беспокойся. Я не позволю ему «умыть руки».
Я удивленно уставился на Афину. Что она задумала?
– Разве ты не заметил, как он смотрел на меня? Если я позволю ему надеяться, что у него есть шанс меня получить… Вполне возможно, что в этом случае Последняя битва пройдет по моему сценарию.
Мне не слишком понравились ее слова, а улыбка, притаившаяся в уголках рта Марлона Брандо, – и того меньше. Странная это была улыбка, не слишком похожая на те, что я привык видеть на устах Паллады, в какое бы тело она ни рядилась.
– Кое-кто однажды говорил мне, что прожил бесконечно долгую жизнь, не оставляя на своем теле отметины чужих губ, и не хочет менять это в самом конце.
– Я же говорю, что просто позволю ему надеяться, – рассмеялась Афина. – Не надо так мрачно смотреть на меня, Игг! Ты – друг, поэтому тебе я сразу сказала правду. Но это не значит, что я должна быть столь же прямодушна с нашим врагом. Мало ли какие слова я буду ему говорить. В любом случае дальше слов дело не зайдет.
– И ты всерьез полагаешь, что ему будет достаточно твоей болтовни? Так может думать только неразумная девчонка.
– На что будем спорить? – взвилась она.
– Предлагаешь биться об заклад? – удивился я. – Что за нелепая затея!
– Пусть нелепая. Что ты поставишь, Твэгги?
– Да все что угодно.
– Отлично. Если я выиграю спор – если окажется, что я действительно могу вить из него веревки, отделываясь лишь пустыми обещаниями, – ты выполнишь любую мою просьбу. Так даже лучше, я пока не знаю, что мне может от тебя понадобиться.
– А если ты проиграешь спор? Что я получу от тебя в этом случае?
– Я не проиграю! Ладно, допустим. Что бы ты хотел получить?
– Тебя.
– Как это – меня?
– Не прикидывайся, что не понимаешь, – сердито сказал я. Передразнил ее: – «Разве ты не заметил, как он смотрел на меня?» А разве ты никогда не замечала, как смотрю на тебя я?
– Стараюсь не замечать, – холодно сказала Афина. – У тебя есть достоинства, ради которых можно простить даже сладострастные взоры. Было бы лучше, если бы ты продолжал валяться по кустам в обществе Гекаты. Ей это нравится, да и для дела полезно.
– Не пытайся заделаться моей свахой! – я едва обуздал гнев. – Что ты смыслишь в этих делах? Чем решать, с кем и где я должен валяться, скажи – ты принимаешь мое предложение?
– Дурацкое предложение. Впрочем, как хочешь. Все равно я не проиграю этот спор.
– Может, так, а может, нет. Поживем – увидим. Но, в случае чего, как я узнаю, что ты проиграла?
– Я никогда не лгу тем, кого считаю равными себе.
– Вот это напрасно! – усмехнулся я. – Только с равными и стоит лукавить, прочие не в счет.
– Не учи меня уму-разуму. Я не так молода, чтобы меня можно было переделать. А если учесть, что наш последний день не за горами, не стоит и пытаться… Ну что, я пошлю за Улиссом?
– На кой ляд тебе этот пройдоха? Думаешь, он научит тебя уклоняться от поцелуев?
