– Ясно, – кивнул Улисс. – А теперь скажи мне, Один, у меня есть хоть какой-то шанс уйти оттуда живым? Твоя руна защитит меня от его гнева или же мне следует полагаться лишь на собственные силы?
– Лучше полагайся только на себя. Наутиз подчинит себе его волю, но ненадолго. А потом тебе может достаться на орехи.
– Хорошо, – спокойно откликнулся он. – Так я и думал. А вы не будете возражать, если я сначала нанесу визит тому, кто якобы является моим «господином»?
– Зачем это? – нахмурился я.
– Если я узнаю, каков из себя этот предводитель мертвецов и что делается в его войске, мои речи будут звучать правдоподобнее, – объяснил Улисс.
– И только? – настороженно спросила Афина.
– Возможно, он сочтет меня своим другом и даст мне оружие, которое поможет мне выстоять в беседе с Локи, – объяснил Улисс. – Если вы не можете дать мне защиту, ее следует искать у другого могущественного существа.
– Имеешь право, – вздохнула Афина. – Не я дала тебе жизнь, я только научила тебя ловко ускользать от смерти. Впрочем, ты оказался весьма способным учеником. Ладно, Улисс, можешь отправляться к этому… Надо же, я до сих пор не знаю, как его зовут! Вызнай, ладно?
– Сделаю, – улыбнулся Улисс. – Если у него есть хоть какое-то имя, ты скоро его узнаешь, Паллада.
– И вот еще что. Ты передашь ему мое послание. Но не в начале беседы, а перед тем, как попрощаться.
– Передам, – кивнул он.
– Только не забудь переменить внешность, прежде чем бежать на свидание, – насмешливо сказал я Афине. – А то срам выйдет великий.
– Не забуду, – пообещала она. – Спасибо, Игг. Так приятно иметь доброго друга, который всегда готов позаботиться о твоей репутации.
Мое настроение совершенно не подобало предводителю только что победившей армии. Я чувствовал себя печальным и опустошенным. Не самое удачное сочетание.
Теоретически мне следовало торжествовать. Сегодня я в очередной раз превзошел собственные представления о возможном. Небрежным движением руки отражал хваленые Зевсовы молнии, заставлял подниматься к небу струи горячего песка, заклинал ветер – одним словом, творил черт знает что. Наши храбрые летчики были в восторге от моей удали. Теперь они слонялись на почтительном расстоянии и буравили меня верноподданническими взглядами. Эти грозные дяденьки походили на стеснительных фанов какой-нибудь дурацкой поп-звезды. Меня не покидало ощущение, что ребята собираются попросить автограф, а еще лучше – лоскут от моей рубахи, чтобы хранить его в изголовье всю оставшуюся жизнь… Собственно, не так уж и долго.
– Нерон был дурак, – сказал кто-то за моей спиной.
– Почему? – изумился я. Обернулся, увидел Анатоля и обрадовался.
– Садись рядом. – Я похлопал по теплому песку неподалеку от собственной задницы. – И объясни мне, ради всего святого: с чего ты вспомнил Нерона? Ты его только что встретил?
– Да нет, бог миловал. Просто вспомнил. Ты ведь знаешь эту историю о том, как Нерон отдал приказ поджечь Рим? А потом созерцал сполохи пожара с холма и пытался сложить песню. Я хочу сказать, что Нерон ошибался, когда рассчитывал вдохновиться зрелищем горящего Рима. Хорошему поэту вполне достаточно того Рима, который горит в его собственном сердце, а скверному никакой пожар не поможет.
– А если ему просто хотелось увидеть, как горит Рим?
– Увидеть, как горит Рим, может только тот, кто горит вместе с Римом, а не тот, кто взирает на это с холма. Есть разница.
– Есть. А с чего ты вдруг его вспомнил?
– Можно сказать, что сегодня я сам впервые оказался в горящем Риме. Прежде я был таким же дураком, как Нерон. Тоже думал, что смотреть с холма – вполне достаточно.
Потом Анатоль ушел, сказав, что собирается поспать. Я мог только позавидовать. Мерзавец Морфей по-прежнему не желал одарить меня своими милостями.
Больше меня никто не беспокоил, даже Мухаммед не заявился. Небось расстелил свой коврик для намаза и бурно общался с Аллахом, которого сам же когда-то и выдумал.
Джинн, вероятно, находился где-то поблизости, но ничем не выдавал своего присутствия. Так что я мог сколько угодно наслаждаться одиночеством, жрать его большими ложками, лишь бы не захлебнуться.
Незадолго до рассвета я услышал тихое поскрипывание песка где-то в темноте. Мой щит даже не дрогнул – значит, приближался не враг. Выразить не могу, как это меня радовало – я-то все время ждал визита своих индейских приятелей. И, в общем, прекрасно понимал, что еще не готов с ними встретиться.
Я обернулся и увидел невысокого мужчину средних лет, одного из тех неприметных ребят, чью внешность можно описывать сколь угодно долго и обстоятельно, но поток слов так и не даст никакого представления об их облике. Мой незнакомец был обладателем самого заурядного из человеческих лиц. С таким типом можно познакомиться и провести в его обществе несколько часов, а на следующий день вы не узнаете его, столкнувшись нос к носу у входа в подземку.
«Один из летчиков – так, что ли? – подумал я. – Пришел ко мне заявить, что предпочитает летать на каком-нибудь “фантоме”, а не на музейном “мессере” времен Второй мировой… Оно и понятно. Я еще удивляюсь, что до сих пор никто не забастовал. Это же только бедняга Геринг думает, что снабдил наших ребят последним словом авиационной техники!»
Впрочем, я почти сразу понял, что никакой он не летчик. Просто мне позарез требовалась хоть какая-то, пусть притянутая за уши, но разумная и успокоительная версия происходящего. Очень уж не хотелось думать, будто один из индейских богов принял неприметный человеческий облик, да еще и сумел как-то усыпить бдительность моего чуткого щита.
Моя правая рука совершенно самостоятельно опустилась на рукоять ятагана, мускулы напряглись, перенося вес тела на ступни и колени, – поза, в которой я сидел прежде, осталась почти неизменной, но теперь, чтобы вскочить на ноги, мне понадобилось бы короткое мгновение, а не несколько тягучих секунд.
– Я не враг, – поспешно заявил незнакомец.
Очевидно, мои приготовления не ускользнули от его внимания.
– А кто ты?
В этот момент я наконец понял, что так насторожило меня в этом незнакомце. Я был готов поклясться, что он чужой. Понятия не имею, откуда взялась такая уверенность, но я твердо знал, что он не из моих людей. Просто знал, и все тут.
– Я тот, кого когда-то звали Улиссом. Тебе знакомо это имя, правда?
– Правда, – удивленно ответил я. – Одиссей, царь Итаки? С ума сойти.
– Да, я тоже читал Гомера, и не раз, – улыбнулся он. – Забавно было наблюдать, как меняется текст от столетия к столетию, от перевода к переводу… Приятно читать о собственных приключениях! Впрочем, там с самого начала было не так уж много правды.
