– Ладно… Вообще-то бунаба воспитывают своих чару в строгости, – заметил он, осторожно поглаживая загривки своих питомцев.
– Правильно делают, наверное, – согласился я. – Только я так не умею. Строгость – не мой стиль, к сожалению. Если уж любишь – какие могут быть строгости? А если не любишь, и возиться не стоит.
– А ты любишь этих щенков? – удивился он. – Чего же тогда мне подарил?
– Любить – не значит навсегда оставлять при себе, – улыбнулся я. – И потом, я их люблю, только пока вижу. А когда не вижу – забываю. Речь не только об этих маленьких чару, конечно.
– Здорово! – почему-то восхитился Хэхэльф. – Так и надо.
– Мои близкие всегда хором твердили, что это мой самый большой недостаток, – усмехнулся я. – Они называли меня бездушным, поскольку я мог наговорить им кучу замечательных вещей, аргументированно объяснить, что жить без них не могу, а потом уйти и пропасть на несколько месяцев, лет или вообще навсегда – просто потому, что меня закружила какая-нибудь другая жизнь. Наверное, они не так уж ошибались. Недавно я был готов целыми днями выть от тоски по тем, кто остался дома, а теперь сижу здесь рядом с тобой и сожалею только об одном: что времени, отпущенного мне, не хватит на то, чтобы исколесить весь этот удивительный Мир под парусом твоего «Чинки». Но я заранее знаю, что стоит мне оказаться дома, среди друзей, которых я уже почти забыл, я тут же выкину из головы все нераскрытые тайны Хоманы и свежесть здешних ветров, и нежность зеленых волн, и белые стены моего дома на окраине Сбо, где мне так и не довелось пожить… Даже тебя и твой замечательный парусник, дружище!
– Тем лучше, – пожал плечами Хэхэльф. – Мне твой подход нравится. Я и сам такой. Что бы ни случилось с тобой, но как только ты исчезнешь отсюда, ты займешь свое место в копилке моих историй, которые так приятно рассказывать приятелям за кружкой хорошего пива. Можно тосковать по ушедшим друзьям, но кто станет печалиться по герою истории? А мои ушедшие друзья становятся героями историй, как только за ними закрывается дверь.
– Мне так и показалось с самого начала, – улыбнулся я. – Ты же путешественник, Хэхэльф из Инильбы. А настоящие путешественники получаются только из бездушных типов вроде нас с тобой… Кстати, о путешествиях, ты обещал рассказать мне о своих делах в Земле Нао. Не передумал?
– Можно и рассказать, – зевнул он, усаживаясь поудобнее и вытягивая ноги.
Один из щенков чару задремал, пригревшись на груди у нового хозяина, а второй вцепился в его сапог и теперь с азартом терзал несчастную обувь.
– Это девчонка, – заметил я. – Такая сердитая! А мальчик с тобой уже подружился.
– Я же говорил тебе, что бунабские женщины страшны в гневе, – усмехнулся Хэхэльф.
Мы немного помолчали. Хэхэльф думал, с чего начать свою историю, а я великодушно дал ему собраться с мыслями.
– Ты, наверное, уже заметил, что мои друзья бунаба на дух не переваривают все население Земли Нао поголовно, – наконец начал он.
– Их можно понять, – поддакнул я.
– Ну вот. Основная причина их неприязни состоит в том, что бунаба отлично знают: сама по себе эта земля – очень хорошее место. А вот обитатели там самые что ни на есть паскудные. Не могу сказать, будто все бунаба жаждут переселиться на Мурбангон, хотя есть и такие. Видишь ли, по бунабским законам на новой земле каждый простой человек может стать акуса-па-хумхой, а это значит, что его правнук будет именоваться ндана-акусой, даже если у него в хозяйстве имеется всего один наспех построенный дом из речных камней и старая агибуба… Впрочем, я не очень-то верю, что среди бунаба найдется много желающих покинуть обжитые места и поселиться на Мурбангоне, даже если им представится такая возможность. Но извести тамошних жителей, особенно альганцев, – о, это старинная мечта всех хойских бунаба. То есть, строго говоря, это старинная мечта Варабайбы. Сам-то он бог и заниматься такими вещами не имеет права: законы этого Мира допускают только войну людей с людьми.
– Понятно, – растерянно кивнул я, хотя ни черта мне не было понятно. – А от тебя-то что требуется? В одиночку перемочить все население Земли Нао? Ты, конечно, парень хоть куда, но ведь руки устанут гуки-драбаки махать!
– А палицей махать мне как раз и не придется. То есть, может быть, придется, но не чаще, чем обычно. Еще много лет назад ндана-акуса Анабан придумал очень хороший план. Подозреваю, что уже тогда он смотрел на меня как на потенциального исполнителя его замысла. В Земле Нао не доверяют бунаба, особенно хойским, а вот к халндойнцам относятся почти как к своим: у многих из нас предки родом из тех мест. Полагаю, именно поэтому мне и не пришлось заплатить жизнью за подвиги моего батюшки, а вовсе не из-за мягкосердечия старого ндана-акусы, как мне нравится думать.
– Так что за план-то? – с любопытством спросил я.
– Для того чтобы убить человека, не обязательно отрубать ему голову или пронзать сердце мечом, – глубокомысленно сказал Хэхэльф. – Достаточно лишить его чего-нибудь жизненно необходимого – например, воды или пищи – и немного подождать. Он окочурится совершенно самостоятельно, так что махать мечом не придется. Понятное дело, что отнять еду или тем более воду у всех обитателей Земли Нао невозможно. Но есть и другие варианты. Ты вот побывал в Земле Нао. – Хэхэльф лукаво уставился на меня. – Ну вот и скажи мне: как тебе показалось, без чего они там не могут обходиться?
– Без выпивки! – фыркнул я. – Просто перекройте им поставки сибельтуунгских вин. Местные настолько ужасны, что через несколько лет они действительно вымрут.
– Обойдешься! – хмыкнул Хэхэльф. – У них желудки луженые. Подумай еще, Ронхул.
– Не знаю, – вздохнул я. – Разве что без дерьмоедов? Эти идиоты…
– В точку! – взревел Хэхэльф. – В самую точку попал, Ронхул! Смотри-ка, какой ты догадливый!
– Вообще-то я пошутил, – растерянно сказал я. – Что, ты действительно собираешься извести дерьмоедов? Но их же много! И, насколько я понимаю, в Земле Нао имеются такие специальные полезные ребята, Мэсэны, которые все время ловят новых…
– Все верно, – кивнул Хэхэльф. – Но для того чтобы извести дерьмоедов, не обязательно убивать каждого из них своими руками.
– А как же тогда? – удивился я.
– Дерьмоеды едят что? Дерьмо! – торжественно провозгласил Хэхэльф.
– Правда? – ехидно переспросил я. – Кто бы мог подумать!
– Не перебивай, умник, – досадливо поморщился он. – Откуда берется дерьмо, ты, надеюсь, тоже знаешь.
– Знаю, – драматическим шепотом сообщил я. – Мне Варабайба поведал по большому секрету.
– Очень хорошо, – ухмыльнулся он. – То есть если я скажу, что пища, которую едят люди, влияет на качество дерьма, ты не будешь терять сознание от изумления?
– Буду. – Я уже хохотал, как сумасшедший. – Но ненадолго. Минуты на две, не больше, честное слово!
– Отлично. – Его неулыбчивый рот постепенно расползался в стороны, превращаясь в широкую ухмылку. – Так вот, Ронхул Маггот, внимай и трепещи: у меня есть шикарный сюрприз для жителей Земли Нао. Дивная заморская пряность, которой можно приправлять и мясо, и овощи. Скажу тебе больше, если щепотку этой дряни добавить в воду, получится замечательное средство от похмелья – именно то, что требуется по утрам знатным господам из Шантамонта и Эльройн-Макта, об Альгане уже не говорю. Я совершено уверен, что жители Земли Нао будут скупать ее по любой цене, как только разберутся, что к чему. Но я не стану жадничать. Я буду продавать ее дешево. Так дешево, что найдется масса желающих скупать у меня товар и торговать им по всей Земле Нао. Что, собственно, и требуется.
