– А что такое «гурэпло»? – меня заинтересовало очередное незнакомое слово.
– То же самое, что альганское слово «урэг», только на шантамонтском наречии. – Хэхэльф увидел, что я мучительно пытаюсь вспомнить, где уже слышал эти странные словечки, и объяснил: – Просто одна из низших каст, такие уже вообще ничего не соображают…
– А какие еще есть касты? – Я смутно припоминал, что мне уже читали лекцию на эту тему, но никак не мог собрать обрывки воспоминаний, разбросанные по укромным уголкам моей дырявой головы.
– Есть кы, бу и ёлбы – эти даже глупее, чем урэги. Есть жизгумы, тоже глупые, но работящие и хозяйственные, из таких получаются хорошие слуги. Есть еще лалаба – эти тоже дурачки, но поумнее прочих, к тому же они обычно веселые. И еще есть ханара и хигги. Эти – вполне нормальные ребята, часто куда нормальнее, чем их хозяева. Хотя окружение их, конечно, портит.
– Ясно, – улыбнулся я. – «Жизгумы», «урэги», «лалаба» – кто там еще?.. Подумать только, как у них все непросто!
Эти двое тем временем снова заголосили:
– Дом роняет камни в воду, у причала лодки сгнили, пьет Ибаэнт с бубэрами, больше нету слов у песни!
– А это о ком? – полюбопытствовал я.
– А хрен его знает. О каком-то нерачительном хозяине, – пожал плечами Хэхэльф.
Под утро я чувствовал себя так, словно снова сгрыз черт знает сколько курмды, хотя так и не прикоснулся к хэхэльфовым запасам. Впрочем, со мной и раньше такое случалось: с кем поведешься, так себя и чувствуешь. Одним словом, я слегка поглупел и здорово развеселился, словно действительно захмелел. В какой-то момент я присоединился к своим спутникам, во всю глотку распевающим хулительные песни. А потом так разошелся, что и сам решил создать какое-нибудь эпохальное произведение в этом общедоступном жанре.
– По дороге едет парень, он – Мэсэн, его все знают, и штанами ему машут все жизгумы из Эльройна и урэги из Мактао. А куда он едет, хмурый, им, дурным, не догадаться!
– Вот здорово! – завистливо восхитился Хэхэльф. – Хорошо быть демоном: все-то у тебя получается!
– Надо будет запомнить, – оживился Дайст. – Это же про Мэсэна, который живет на границе Альгана и Эльройн-Макта, я его хорошо знаю. Вот он порадуется: до сих пор о нем никто не писал хулительных песен. И вообще про Мэсэнов еще никто не пел: не такие они важные персоны.
– А как ты догадался, что это именно про твоего дружка? – удивился я.
– Да чего тут гадать? Кроме него, нет альганских Мэсэнов, которые заезжают и в Эльройн, и в Мактао. А поскольку названия каст ты произнес так, как это принято в Альгане, ясно, что речь идет именно об альганском парне, – объяснил Дайст.
Я не стал его разочаровывать и признаваться, что просто употребил первые попавшиеся слова, которые пришли мне в голову. Если Дайсту нравится думать, что я сочинил песню про его приятеля, – на здоровье.
* * *
Дни сменяли друг друга с торопливостью школьников, забегающих в столовую за пирожками. По утрам мы спали, днем гуляли по лесу в поисках какой-нибудь дикорастущей вкуснятины, которую можно бросить в котел с неизменно аппетитным варевом нашего умелого предводителя каравана, а от заката до рассвета бухубаты неторопливо волокли наш «поезд» вперед. Кажется, мое путешествие все-таки вышло на финишную прямую, но эта прямая оказалась чертовски длинной.
Несколько раз мы видели местных разбойников. Однажды они сопровождали нас до тех пор, пока не стемнело, неумело прячась в кустах, растущих вдоль дороги. Хэхэльфовы чару рычали на них, как самые настоящие сторожевые собаки, и рвались из рук своего многострадального хозяина – поохотиться. Как он умудрился удержать этих грозных малышей, ума не приложу.
Разбойники не производили впечатления серьезных противников. Оно и неудивительно: если верить моим попутчикам, все эти лесные банды состояли исключительно из беглой замковой прислуги, всяких там невменяемых «бу», «кы», «ёлб» и «урэгов», на которых я вдоволь налюбовался еще в те дни, когда был не то гостем, не то почетным пленником безумного альганского Рандана Таонкрахта.
На нас эти вояки так ни разу и не попытались напасть. Дайст гордо заметил, что репутация у него в этих краях самая что ни на есть зловещая. А если учесть, что мы с Хэхэльфом тоже были не слишком похожи на барышень, которые отправились в лес собирать фиалки, – неудивительно, что с нами никто не хотел связываться.
Зато я получил море удовольствия, слушая, как переговариваются господа разбойники. У большинства из них были многоэтажные прозвища, в которых непременно упоминалось слово «жопа». Мои спутники совершенно серьезно объяснили мне, что этого требуют законы Земли Нао: если уж человек стал разбойником, он не может носить нормальное имя, как у всех приличных людей, только какую-нибудь идиотскую кличку. Я ушам своим не верил, слушая их ежедневную перекличку: «Обгаженная Жопа, Обмазанная Дерьмом», «Великая Жопа», «Крепкая Жопа», «Рыжая Жопа», «Подлая Жопа», «Жопа Шире Задницы», и еще бесчисленное количество этих самых «жоп».
– А если человек уйдет в банду, но не захочет, чтобы его называли какой-нибудь «жопой», а останется при своем прежнем имени, рано или поздно им заинтересуются Сох, – сообщил мне Дайст. – Так-то им нет никакого дела до этой швали, в противном случае всех уже давно переловили бы. Но если ребята нарушат закон о праве на имя – все, хана!
– Им что, делать больше нечего, этим Сох? – изумился я. – Таонкрахт мне в свое время все уши прожужжал, какие они крутые. А потом я узнал, что они просто следят, кто куда насрал. Теперь вот выясняется, что у них есть еще одно важное дело: следить, чтобы эти бедолаги почаще говорили друг другу гадости.
– Ничего ты не понимаешь, Ронхул, хоть и демон, – добродушно ответствовал Дайст. – А может быть, именно потому и не понимаешь. Сох – они же просто слуги Ургов. А Урги, говорят, сбрендили еще до того, как ушли под землю. Представляешь, какие приказы может отдавать очень пьяный хозяин своим слугам? Ну а Урги – еще хуже, чем пьяные. Одно слово – Мараха!
Я вспомнил огромных светящихся великанов Ургов, их подземные коридоры, пугающе пустые глаза, смутные тревожные речи и с облегчением рассмеялся: иногда нет ничего лучше, чем поговорить о непостижимых вещах с каким-нибудь здравомыслящим прагматичным умником, вроде нашего предводителя каравана.
* * *
Путешествие продолжалось недели две, а то и больше. В какой-то момент я сбился со счета, а потом так и не смог подбить календарный баланс.
Дорога, по которой мы ехали, была не Быстрой Тропой, а самой обыкновенной дорогой. «На Быстрой Тропе бухубаты перестают слушаться. И не только они, а вообще все звери, – пояснил мне Дайст. – Так что приходится выбирать: или ты идешь по Быстрой Тропе, или ты перевозишь грузы, третьего не дано».
Тем не менее наступил вечер, когда я с удивлением выяснил, что пришла пора прощаться. Честно говоря, я уже так привык к нашему неторопливому странствию через леса Земли Нао, что начал полагать, будто оно будет продолжаться если не вечно, то еще очень-очень долго. Поэтому оптимистическое заявление Дайста: «Ну все, ребята, мне – дальше, в Эльройн-Макт, а вы приехали!» – здорово меня удивило.
