– Договорились, – Лонли-Локли направился к выходу. – Пошли, Макс. Или ты теперь предпочитаешь свое царское имя? В конце концов, ты имеешь на него право.
– Кто бы говорил, – проворчал я, поднимаясь со стула. – Сам же знаешь, что никакой я не Фангахра.
– Это не имеет значения, – равнодушно сказал Шурф. – Если люди считают, что ты – их царь, ты и есть в некотором роде царь, со всеми вытекающими последствиями.
– В гробу я видел эти последствия! – буркнул я. – Пошли уж, философ.
На улице я подошел к служебному амобилеру. Возница вздохнул и покинул свое место. Все наши служащие уже давно усвоили, что я всегда сам сажусь за рычаг.
Мое внимание привлекло громкое пение. Обрывки песни долетали до нас откуда-то издалека:
…прибыл он на закате,
«Бурунный Шип» вспенил волны,
В тот город, где скрылся хитро
Презренный Мудлах коварный.
С ним множество Острозубов,
Желают крови Мудлаха…
– Что это, Шурф? – изумленно спросил я.
– А, ты только теперь услышал? Это наш добрый друг Алотхо Аллирох исполняет новую песню о своих подвигах для леди Меламори Блимм на Королевском мосту, если мне не изменяет чувство направления.
– Что?! – Я совсем обалдел. – И ей это нравится?
– Полагаю, да. Если бы ей не нравилось, она бы велела ему заткнуться. Ты же знаешь леди Меламори.
– Думал, что знаю, – я пожал плечами. – Нет, он просто великолепен, этот «предводитель двух полусотен Острозубов», но слушать его песни… Я бы не выдержал.
– Дело вкуса, – невозмутимо заметил Лонли-Локли. – Поехали, Макс. А то ты говоришь, что песня плохая, а сам слушаешь ее, открыв рот. Тебе не кажется, что это непоследовательно?
– Кажется, – рассмеялся я. – Какой ты мудрый, Шурф, мне даже страшно делается!
Я взялся за рычаг амобилера, и мы рванули с места под лирический рев графомана Алотхо:
…пришел он и встретил деву,
Но меч не скучает в ножнах…
– Кошмар! – резюмировал я. – Типичное нарушение общественного спокойствия.
– Тебе неприятно?.. – осторожно начал Шурф.
– Нет, что ты. Все в порядке. Этот Алотхо изумительный парень, я рад, что им с Меламори не слишком скучно, и все такое. Но когда я слышу плохие стихи, я зверею.
– Да? – невозмутимо переспросил Шурф. – А разве это действительно так уж скверно? Я, признаться, люблю произведения поэтов Арвароха. Им свойственна особая, мужественная невинность, которая наделяет художественное высказывание осязаемой, первобытной подлинностью.
Я вздохнул. О вкусах не спорят. По крайней мере, о них не спорят с сэром Шурфом Лонли-Локли, спорить с которым вообще бесполезно. Парень ловко пресекает не только «ненужные жизни», но и ненужные мнения. Мне еще учиться и учиться.
Через несколько минут мы остановились возле желтого двухэтажного дома на улице Пузырей. Лонли-Локли аккуратно снял защитные рукавицы. Его смертоносные перчатки сверкнули в сгущающихся сумерках. Безумный голубой глаз сердито уставился на меня с левой ладони. Я невольно поежился – никак не мог привыкнуть к этому нововведению.
– Пошли, Макс. Надеюсь, он дома. Леди Меламори будет не очень-то довольна, если ей придется ехать сюда и становиться на чей-то след.
– Ну да, – кивнул я. – Тогда ей не удастся дослушать песню.
Мы вошли в дом, стараясь производить как можно больше шума. Почему-то считается, что сотрудники карательных органов должны быть жуткими хамами, да еще и с нарушенной координацией движений. Только при выполнении этих условий население соглашается нас бояться.
Мы сделали, что могли. Я так усердствовал, грохоча сапогами, что у меня пятки заболели.
Изящный молодой человек выглянул из дальней комнаты второго этажа. При виде Лонли-Локли его лицо вытянулось от ужаса. Потом он увидел меня и окончательно обмяк.
Откровенно говоря, одного из нас было вполне достаточно для ареста Варихи Ариамы, бывшего старшего Магистра Ордена Медной Иглы, не такой уж он был важной птицей. Но шеф тоже иногда не дурак перегнуть палку.
– Что случилось, господа? – побелевшими губами спросил незнакомец.
– Мы вынуждены ненадолго оторвать вас от дел, сэр Ариама, – вежливо сказал Лонли-Локли. – Почтеннейший Начальник Тайного Сыска будет чрезвычайно признателен, если вы уделите время для беседы с ним.
– Наверное, вам нужен мой отец, сэр Вариха Ариама, – робко предположил молодой человек. – Я не знаю, где он сейчас, но…
– В любом случае вам придется отправиться со мной, – сэр Шурф был неумолим. – Может быть, этот господин говорит правду, а возможно, выдает себя за собственного сына, такие случаи при аресте – не редкость, – объяснил он мне. – Сэр Джуффин, пожалуй, сам разберется.
– Тогда я лучше останусь здесь, – решил я. – И вызову Меламори. Если этот господин и правда не тот, кого мы ищем, для нее тут найдется работа.
– Это разумно, – кивнул Шурф. Он обернулся к нашему пленнику. – Идемте, сэр. Если вы говорите правду, беседа не отнимет у вас много времени.
Бедняга шустро засеменил к выходу. Лонли-Локли отправился следом.
Оставшись один, я неторопливо обошел все комнаты, убедился, что в доме никого больше не было, спустился в гостиную и послал зов Меламори.
«Извини, что отвлекаю тебя от такого захватывающего концерта. Я в четырнадцатом доме на улице Пузырей. Может быть, скоро для нас с тобой будет работа. А может быть, не будет. Но лучше, если ты приедешь».
«Хорошо, – согласилась Меламори. – Между прочим, Алотхо уже допел. Сейчас приеду. Отбой».
Я уложил ноги на хозяйский стол, нашел в кармане своей Мантии Смерти мятую сигарету, закурил и принялся ждать.
Меламори появилась на удивление быстро.
– Если ты ехала сюда от Королевского моста, это настоящий рекорд, поздравляю, – восхитился я.
– Да нет, всего лишь от площади Побед Гурига VII, – честно призналась она.
Я мысленно прикинул расстояние.
– Все равно неплохо. Так что поздравления остаются в силе. Слушай, скажи мне честно: тебе действительно понравилась эта ужасная песня?
– Разумеется, – прыснула Меламори. – В жизни не слышала ничего более забавного! Могу сказать тебе больше, я тоже спела ему песню о своих подвигах. Думаю, из меня вышел неплохой пародист. Но Алотхо отнесся к моему творчеству очень серьезно. Он был в восторге.
– А ты здорово развеселилась, – одобрительно заметил я.
– Я стараюсь, Макс, – вздохнула Меламори. – Делаю, что могу. Мне нравится этот Алотхо. Он такой красивый. И совсем другой. Чужой и странный. Именно то, что мне сейчас требуется.
«Макс, этот мальчик, которого привез Шурф, – действительно сын Варихи Ариамы», – Безмолвная речь Джуффина весьма своевременно пресекла нашу попытку объясниться.
