Я аккуратно сложил листок бумаги, немного подумал и решил, что его следует сжечь. Взять письмо с собой я не решался, а оставлять его здесь мне не хотелось. В глубине души я опасался, что если адресованное мне письмо останется на столе, сюда ежедневно станет приходить какой-нибудь «дорогой Макс», пугающе похожий на меня самого. Будет внимательно читать письмо, класть его на стол и уходить, уступая место следующему двойнику. Даже думать о таком невыносимо.
Короче говоря, я старательно сжег письмо, тщательно растер обугленные клочки и окончательно успокоился только застукав себя за вдумчивым созерцанием собственных перепачканных пеплом ладоней.
– Выбирайся отсюда, дорогуша, – посоветовал я себе. – Видеть уже не могу твою обезумевшую от чудес рожу. Постарайся просто вернуться домой, ладно?
Я поспешно эвакуировал из библиотеки жалкие остатки себя, благо дверца, ведущая на антресоли, все еще была к моим услугам.
– Ты быстро вернулся, – одобрительно сказал Лонли-Локли, оторвавшись от стопки книг. – Внизу еще тихо. Кстати, в этом месте водятся самые настоящие привидения. Двое только что побывали здесь. Я был готов ко всему, но они не обратили на меня никакого внимания. Прошли мимо и растворились в стене.
– Думаю, они не растворились, – улыбнулся я. – Я совершенно точно знаю, что где-то здесь есть невидимая дверь, ведущая наверх, в башенку. Существа, населяющие дом, могут пользоваться этой дверью, а мы с тобой – нет, не знаю уж почему. Но думаю, никакие они не привидения. Я почти уверен, что они-то как раз – самые обыкновенные живые люди. В отличие от нас с тобой.
– Не понимаю, – нахмурился Шурф.
– Я и сам многого не понимаю. Но, кажется, начинаю догадываться, что такое «изнанка Темной Стороны». Не какой-нибудь параллельный Мир, не соседняя Вселенная, а возможность кардинально изменить собственную природу, стать чем-то иным, а потом отправиться куда душа пожелает. Ну, или куда случайно занесет. Поэтому обитающие здесь люди нас не замечают. И, наверное, именно поэтому ты чуть не исчез, когда мы с тобой пересекали границу… Прости, дружище, я совершенно не способен объяснить более внятно. Тут явно нужны какие-то специальные термины, которых я не знаю.
– Ты вполне внятно высказался. И твоя версия – не самый худший способ исказить истину, до которой мы все равно вряд ли когда-нибудь доберемся. Поэтому давай не будем сводить себя с ума рассуждениями. Лучше посмотри, что я нашел. Все остальные книги на каких-то непонятных языках, даже алфавит мне незнаком, а эта похожа на те, которые ты доставал для меня из Щели между Мирами. Тут еще написано, что она «очень страшная».
– Где написано?
Он протянул мне толстенную книгу в гладком темно-коричневом переплете. Ни названия, ни имени автора – так обычно выглядит книга, с которой сняли пеструю суперобложку. На корешке наклеена широкая полоска бумажного скотча с размашистой надписью черным маркером: «Очень страшная книга». Я открыл ее и сложился пополам от смеха: «Стивен Кинг. Томминокеры». Вот уж повезло Шурфу, ничего не скажешь!
– Макс, это действительно смешно, или у тебя просто сдали нервы? – озабоченно спросил мой друг.
– Пожалуй, и то и другое. Но, по крайней мере, это самая настоящая книга, написанная совершенно реальным человеком. И ты можешь взять ее, если хочешь.
– Разумеется, хочу. Думаешь, можно?
– Совершенно уверен. В библиотеке мне как раз подробно объяснили, что здесь позволено, а что нет.
– Кто тебе это объяснил, скажи на милость?
– Ваш Король Мёнин, кто же еще, – вздохнул я. – Написал мне письмо, вежливо дал понять, что салагам вроде меня не следует шастать по его библиотеке. Заодно извинился за некрасивое поведение своего бывшего любимца Дорота, и все в таком духе. В общем, забирай свою книгу. По словам Мёнина, их отсюда пачками можно выносить. Но тебе же не нужно пачками?
– Я бы не отказался, честно говоря. Мало ли, что алфавит мне незнаком. Эти книги даже читать не обязательно, просто держать в руках – уже счастье. Но ладно, обойдусь одной.
Теперь он внимательно смотрел на меня – не то обнаружил в моем облике какие-то существенные перемены, не то просто собирался выспросить подробности, но тут я услышал, что внизу становится шумно. Схватился за голову, обругал себя последними словами. С какой стати я решил, что мои успешно расколдованные пациенты будут смирно лежать на полу, пока я не соберусь ими заняться? И помчался вниз, перепрыгивая через ступеньки. Лонли-Локли неторопливо спускался следом; тем не менее на первом этаже мы оказались одновременно.
Просторный холл теперь напоминал полевой травмопункт, наспех сооруженный работниками Красного Креста в эпицентре только что закончившегося землетрясения. На полу, в креслах, на столах и подоконниках сидели смертельно перепуганные взрослые люди, растерянные и беспомощные, как заблудившиеся дети. Мои девочки умудрились втроем забиться в красное кресло. Они мертвой хваткой вцепились друг в друга и в белоснежную шерсть сочувственно поскуливающего Друппи.
– Все в порядке, господа. – Я старался говорить как можно громче. – Худшее уже позади. Сейчас мы с вами пойдем домой, так что не нужно волноваться.
– Макс, это ты?! – взвизгнула одна из тройняшек.
Секунду спустя все трое висели у меня на шее. Это было приятно, но чертовски тяжело.
– Ну, наконец-то перешли на «ты». Давно пора, – усмехнулся я, пытаясь погладить три растрепанные головки всего двумя имеющимися в моем распоряжении руками. – Только перестаньте меня душить, милые. Я вам пока нужен живым.
Пока я сражался за свое неотъемлемое право на вдохи и выдохи, Лонли-Локли неторопливо прошелся по холлу, то и дело с кем-то здороваясь и раздавая лаконичные, но вполне удобоваримые объяснения случившегося. К счастью, у него было множество старых знакомых среди влипших в эту историю придворных. Его присутствие действовало, как самое лучшее успокоительное, я затылком почувствовал, как разрядилась атмосфера в холле.
– Девочки, если вы меня не отпустите, мне придется наложить на вас какое-нибудь ужасное заклятие, – стонал я, пытаясь придать своему голосу суровые интонации.
Ничего у меня не получилось. Сестрички только восхищенно вздохнули и вцепились в мою шею еще крепче – вот уж не думал, что это технически возможно.
– Я целиком и полностью разделяю ваш восторг, юные леди, но теперь вам все-таки придется ненадолго отпустить сэра Макса, – строго сказал Лонли-Локли. – Сперва он должен доставить всех нас домой, а потом можете делать с ним все, что вам заблагорассудится. Договорились?
– Несколько смелое утверждение. Если все желающие будут делать со мной все, что им заблагорассудится… – проворчал я, поспешно водворяя увлеченных его блестящим выступлением барышень обратно в кресло. Аккуратно чмокнул три одинаковых носика, один за другим. – Сэр Шурф совершенно прав, девочки. Сейчас мы пойдем домой, и все будет хорошо. Честное слово.
Они восхищенно затаили дыхание и молча закивали. Три пары глаз доверчиво смотрели на меня. А кроме них имелось еще шестьдесят пар глаз, уставившихся на меня с точно таким же выражением. Нет ничего хуже, чем быть человеком, от которого все зависит. Но мне, похоже, следовало привыкать к этой непростой позиции.
