— Будь осторожен, раб. Здесь ты либо многому научишься, либо умрешь. А что из этого ты выберешь, мне совершенно безразлично. — Он кивнул в сторону полки с одеждой. — Бери тунику, пояс, верхнюю одежду и одевайся.
Атрет взглянул на лестницу, глаза у него поначалу загорелись, но он вовремя заметил, что к стоявшему там стражнику подошел еще один.
— Я бы на твоем месте даже не пытался, — сказал ему Галл, взявшись за рукоятку меча.
Стиснув зубы, Атрет оделся и пошел вверх по лестнице. Впереди него шли два стражника, и еще трое шли сзади. Возможности убежать не было никакой. Его вели по длинному коридору, по обеим сторонам которого находилось множество дверей. Галл остановился напротив одной из них и открыл ее.
— Это твой новый дом. Пока тебя не продадут.
— Видно, что он не горит желанием вселяться сюда, — насмешливо заметил один из стражников, после чего грубо втолкнул Атрета в небольшую комнату. Атрет вздрогнул, когда дверь за ниц захлопнулась и звякнул засов.
— Выспись хорошенько, — сказал ему Галл сквозь зарешеченное окошко в двери.
Темная и сырая камера была чуть больше двух метров в длину я около полутора метров в ширину. На каменном возвышении лежал соломенный тюфяк. Внизу находился глиняный горшок для пищи. Каменные стены были украшены многочисленными надписями и рисунками. Атрет не умел читать, но рисунки и без того были достаточно красноречивы. Сражающиеся и умирающие мужчины. Мужчины и женщины, занимающиеся любовью. Линии, прочерченные одна за другой, — очевидно, кто–то считал дни. В задней стене была проделана ниша для какого–то идола — уродливой богини с двенадцатью грудями, сидящей на корточках.
Свет факела, горящего в коридоре, проникал в камеру сквозь зарешеченное окошко двери, отбрасывая тени. Атрет услышал стук кованой обуви, посмотрел сквозь окошко в коридор и увидел стражника, который взглянул на него и пошел дальше по коридору.
Атрет сел на тюфяк. Запустив руки в свои густые волосы, он долго сидел, положив голову на руки, потом откинулся спиной к холодной каменной стене. Его снова затрясло внутри и снаружи.
Казалось, прошло несколько часов, прежде чем он услышал звук открывающейся двери и голоса входящих в коридор людей. Раздался чей–то шепот, и стражник криком приказал замолчать. Открывались по очереди двери, и в камеры запускали людей, после чего двери снова закрывались. Затем наступила долгая тишина. Атрет услышал чей–то плач.
Опустившись на каменное возвышение, он закрыл глаза и попытался представить себе леса Германии, лица своих родных и друзей. Ему это не удавалось. Ему виделась какая–то толпа и те люди, которые повторяли отточенные движения.
Голоса стражников, ходящих взад–вперед по коридору, все время внушали Атрету мысль о том, что убежать отсюда невозможно. Единственный путь к свободе лежал через смерть.
Он проснулся от окрика стражника и встал, ожидая, что сейчас к его двери подойдут. Но люди в коридоре прошли мимо его двери.
Прислушавшись, он услышал, как из других камер вывели людей, и снова наступила тишина. Он сел, схватившись за край каменного возвышения.
Спустя какое–то время Галл, наконец, открыл дверь его камеры. «Снимай верхнюю одежду и следуй за мной», — сказал он. Когда Атрет вышел в коридор, его сопровождали два стражника. От недостатка пищи он чувствовал слабость и подумал, собираются ли они кормить его или же бросят умирать от голода. Его привели в тренировочный зал, к Тараку, ланисте, или главному наставнику лудуса.
Лицо Тарака было суровым и тяжелым, а его темные глаза умными, проницательными. Вдоль щеки проходил глубокий шрам, а половина уха была отсечена, но он тоже носил на шее квадратный предмет из слоновой кости, говорящий о том, что свою свободу он заслужил на арене.
— У нас здесь новый раб, из Германии, — объявил он всем остальным, собравшимся в зале. — Он считает себя бойцом. Но мы–то с вами знаем, как все германцы трусливы. Сражаясь, они так и норовят спрятаться за деревьями и кустами! И как только начинает разворачиваться настоящая битва, они тут же удирают в лес.
Некоторые из собравшихся засмеялись, но Атрет стоял молча и невозмутимо, наблюдая за тем, как Тарак прохаживался взад–вперед перед гладиаторами. С каждым оскорблением ланисты сердце у Атрета начинало биться все чаще, но стоявшие по краям зала стражники, расположенные через каждые несколько метров, снова убедили Атрета в том, что сделать он тут ничего не сможет.
— Слов нет, бегают германцы просто великолепно, — продолжал тем временем Тарак издеваться над Атретом. — Так давайте же посмотрим, умеют ли они сражаться по–настоящему, как подобает мужчинам. — С этими словами он остановился напротив Атрета. — Как тебя зовут, раб? — Он говорил на германском диалекте. Атрет спокойно смотрел на него и ничего не отвечал. Тарак сильно ударил его по лицу.
— Еще раз спрашиваю, — сказал Тарак, и его лицо исказила кривая усмешка. — Имя!
Атрет в ответ только звучно сплюнул кровь с рассеченной губы. Второй удар сбил его с ног. Атрет тут же, не задумываясь, бросился вверх и вперед, но ланиста ударом ноги отбросил его и выхватил свой меч. Не успев сделать никакого дальнейшего движения, Атрет почувствовал на своей шее холодное острие.
— Или ты скажешь, как тебя зовут, — совершенно спокойно сказал Тарак, — или я прямо сейчас тебя прикончу.
Атрет посмотрел на холодное лицо стоявшего над ним человека и понял, что Тарак не шутит. Он бы с радостью принял смерть, но только стоя на ногах и держа в руках фрамею, — он ни за что не опозорит себя, умирая лежа на лопатках.
— Атрет, — заскрипел он зубами, глядя снизу вверх на ланисту.
— Атрет, — повторил Тарак, запоминая имя, но по–прежнему держа меч на шее германца. — Так вот, запомни, Атрет. Ты будешь во всем повиноваться мне, и тогда будешь жить; еще раз ослушаешься меня, и я тебе, как поросенку, глотку перережу, а потом подвешу вверх ногами, чтобы ты подыхал перед лудусом и чтобы весь мир на тебя смотрел. — С этими словами он ткнул острием меча ровно настолько, чтобы порезать кожу и пустить несколько капель крови, тем самым показывая, что все это не пустые угрозы. — Понял? Отвечай. Понял?
— Да, — произнес Атрет сквозь зубы.
Тарак отошел назад и сунул меч в ножны.
— Вставай.
Атрет поднялся.
— Мне говорили, что ты хорошо дерешься, — сказал Тарак, насмешливо улыбнувшись. — Пока ты мне ничего, кроме своей глупости, не показал. — Он кивнул одному из стражников. — Дайте ему шест. — Тарак взял один шест себе и принял бойцовскую стойку. — Ну, посмотрим, что ты умеешь.
Атрета не надо было уговаривать дважды. Взмахивая шестом, он стал передвигаться вокруг ланисты, делая ныряющие движения, отражая и нанося жесткие удары, пока Тарак не сделал резкий поворот и не нанес ему удар в подбородок. Еще один резкий удар ниже колена сбил его с ног, и Тарак другим концом шеста уперся Атрету в голову, прижав его к земле. Пораженный, Атрет уткнулся лицом в землю и начал жадно хватать ртом воздух.
