Хадасса в этом доме никому, кроме Юлии, еще не пела и поэтому волновалась. Феба повела ее в дом и дала ей маленькую арфу. «Не бойся», — прошептала Феба и прошла к мужу. Децим Валериан лежал на своем диване. Он выглядел теперь гораздо старше своих сорока восьми лет. Даже после утренней прогулки на солнце лицо его оставалось осунувшимся и бледным. Он едва обратил внимание на Хадассу, когда та, повинуясь безмолвному знаку Фебы, вошла в комнату и села рядом с ним.
— Все в порядке? — тихо спросил он.
— Да, все хорошо. Юлия пока не нуждается в помощи Хадассы, и я подумала, что, может быть, тебе будет приятно послушать ее пение, — Феба кивнула Хадассе.
Мать Хадассы когда–то учила свою дочь игре на музыкальных инструментах. Девушка нежно посмотрела на инструмент, который пробудил в ней воспоминания о ее семье, и заиграла одну из тех мелодий, которые она пела для поклонения Богу и Его прославления. Перебирая несколько несложных аккордов, Хадасса нежно запела: «Господь — Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться…». Сначала она пела по–еврейски, потом по–гречески, а в конце по–арамейски — на том языке, на котором она говорила всю свою жизнь. Закончив, она склонила голову и молча поблагодарила Бога за тот покой, который даровал ей псалом царя Давида.
Когда же она снова подняла голову, то увидела, что Феба смотрит на нее. «Он уснул», — прошептала Феба. Приложив палец к губам, она жестом попросила Хадассу удалиться. Хадасса осторожно положила инструмент на стул и тихо вышла.
Феба накрыла Децима одеялом. Затем подошла к стулу и взяла в руки арфу, на которой только что играла Хадасса. Прижав ее к себе, она подошла к спящему мужу, села рядом, и по ее щекам потекли слезы.
* * *
Калаба Шива Фонтанен была самой завораживающей женщиной из всех, которых Юлии доводилось видеть.
— Вся наша жизнь — это лишь сцена, на которую должен выходить новый человек, — сказала Калаба своим гостьям. — И мы как женщины имеем полное право считать себя богинями, потому что только от женщины рождается новая жизнь.
Юлия с восхищением слушала вызывающие идеи Калабы. Говорила Калаба красноречиво, представляя при этом новые и заманчивые философии, которые поражали воображение Юлии.
Пока они шли к ней с Марсова поля, Октавия много наговорила о ней Юлии.
— Она богата, у нее несколько любовников, она сама ведет свои финансовые дела, в то числе и доходные дела.
— Какие дела?
— Ну, я не знаю, а спрашивать как–то неудобно. Но все, что она делает, она делает хорошо, потому что живет широко.
Юлия не представляла себе, чего ей ожидать от знакомства с Калабой, но все в этой женщине казалось ей неповторимым. Калаба была стройной и атлетически сложенной. Сложной и вычурной прически, как у большинства римлянок, она не носила — вместо этого ее рыжие волосы были заплетены в обыкновенную косу. Калаба не была красивой. Глаза у нее были бледно–зелеными, кожа загорелой, а челюсть слишком тяжелой, но вся ее привлекательность и все очарование были в ее жизненной энергии и внутренней силе личности.
Октавия сказала, что никто не знает о прошлом Калабы. По слухам, она встретила своего будущего мужа Аврия Ливия Фонтанея на пиру, когда была танцовщицей. Фонтаней был поражен ее гимнастическими способностями, и вот теперь она при деньгах.
Но что бы там про нее ни говорили, уже после пяти минут общения с Калабой Юлия была очарована ею. Это была в точности та женщина, какой хотелось быть и Юлии: богатая, ни перед чем не останавливающаяся, независимая.
— Вся жизнь на земле существует благодаря женщине, — сказала Калаба своим гостьям, и ее слова сопровождались всеобщим одобрением. — Когда человек умирает, он зовет своего отца? Нет! Он зовет свою мать. Перед каждой из нас открыты неограниченные возможности, для того чтобы быть теми, кем мы являемся на самом деле, — богинями, которые сейчас просто забыли свое истинное предназначение. Женщина — это фонтан жизни, и только она обладает семенем божества, которое может вырасти и вознести ее к небесным пажитям. Мы являемся носителями вечной истины.
Юлия представила, что сказал бы Марк в ответ на подобные идеи. Подумав об этом, она слегка улыбнулась. Калаба посмотрела в ее сторону и удивленно приподняла брови.
— Ты со мной не согласна, сестра Юлия?
Под пристальным взглядом Калабы Юлия почувствовала себя неуютно, поэтому она решила ответить вопросом на вопрос, чтобы как–то защититься:
— Я пока еще не решила, но мне хотелось бы тебя еще послушать. Как мы можем стать теми богинями, о которых ты говоришь?
— Не отдавая свою власть мужчинам, — не задумываясь ответила Калаба с улыбкой, которая выражала скорее терпение, чем снисходительность. Она встала и обошла всех собравшихся. — Чтобы стать такими, мы должны использовать все свои возможности во всех сферах жизни. Мы должны тренировать свой ум, упражнять свое тело, общаться с богами посредством медитаций и жертвоприношений. — Остановившись возле Октавии, она положила руку на ее плечо. — Немного больше времени на саморазвитие и немного меньше времени на удовольствия.
Октавия покраснела, а остальные засмеялись. Ее рука, сжимавшая золотой кубок, побелела.
— Ты смеешься надо мной, Калаба? Я не такая игрушка, как некоторые из тех, кого я знаю, — сказала она и выразительно посмотрела на Юлию. — Я живу своей жизнью и вольна делать то, что мне нравится. Никто не может мне указывать, когда мне встать и когда мне сесть.
— Все мы, так или иначе, игрушки в чьих–то руках, дорогая моя Октавия, — слегка улыбнулась Калаба. — Ты хочешь сказать, что властна над своими собственными деньгами?
Октавия подняла голову и посмотрела в глаза этой более опытной женщине. Калаба хорошо знала ее истинное финансовое положение. За несколько дней до нынешнего собрания они говорили об этом в приватной беседе. Но как же теперь Калаба могла задать ей подобный вопрос перед всеми, в том числе и перед Юлией?
— Хороший вопрос, просто наповал бьет, — сказала Октавия, чувствуя себя обманутой.
Калаба ответила снисходительной улыбкой.
— Лучше жить с головой и выйти замуж, чем тратить себя понапрасну на мускулистых мужчин, — сказала она, явно намекая на многочисленные связи Октавии с гладиаторами.
Октавия вспыхнула.
— Я думала, что ты мне подруга.
— Я действительно тебе подруга. Но разве друзья не говорят правду? Или ты предпочитаешь слышать ложь и лесть?
Октавия вновь посмотрела на нее. Она пришла сюда, ожидая, что Калаба будет рада видеть ее и унизит Юлию. Но вместо этого Калаба рада видеть Юлию, а обидными словами осыпает Октавию, которая подобного отношения совершенно не заслуживает. Не на шутку рассерженная такой несправедливостью, Октавия перестала соображать, что говорит:
— Уж лучше сильный и молодой гладиатор, чем слабый старик.
Гости удивились этим резким словам Октавии, но Калаба мягко засмеялась.
