Только после того, как Рицпа случайно услышала разговор между Фрейей и Варом, ей стало понятно, почему никто не слушает, что она говорит. Аномия позаботилась о том, чтобы никто из хаттов не слушал Рицпу, предупредив всех, что эта ионийка пришла сюда, чтобы их обмануть.
Рицпа ничего не стала говорить об этом Атрету, боясь, что он тут же бросится совершать необдуманные поступки. Аномия пробуждала в нем такие страсти, которые не стоило тревожить, и чем меньше он будет иметь дел с этой юной жрицей, тем лучше.
Рицпе не оставалось ничего другого, как смириться. Она слушала перебранку яростных спорщиков, тихо и терпеливо молилась за них и помогала по хозяйству.
Боже, укажи мне, что делать. Подскажи мне, как мне действовать. Дай мне Твою любовь к этим людям. Позволь мне укрыться в Твоем мире и не поколебаться в моей вере в Тебя.
Даже подавая еду тем, кто спорил с Атретом, Рицпа не переставала думать над стихами Писания, которым ее учили Феофил и Семей. Вокруг нее сидело множество мужчин, не перестававших наполнять свои сосуды вином или пивом. Рицпа вспоминала псалмы, которые говорили ей о Божьем всемогуществе, провидении, любви… а горячие споры все не утихали.
«Господь — Пастырь мой; и я ни в чем не буду нуждаться».
Снова и снова Рицпа медленно повторяла про себя эти слова, чтобы успокоить свои нервы, а потом — еще медленнее, чтобы осознать всю ценность этих слов и испытать покой, который приносит это осознание.
При этом она уже не надеялась, что кто–то обратит на нее внимание.
— Виновен! В чем это я виновен? — ревел в это время Вар, стоя моей здоровой ноге; его лицо было искажено злобой.
— Сядь и выслушай меня! — кричал на него Атрет.
— Я уже вдоволь тебя наслушался! Кланяйся своему хилому Богу, если хочешь, а я не буду. Прощать? Я свою шею перед Ним не склоню.
— Ты склонишь перед Ним свою шею, или отправишься в ад!
Испугавшись, Халев закрыл ручками уши и заплакал. Рицпа взяла малыша на руки, прижала к себе и стала тихо успокаивать его. Атрет вконец вышел из себя.
— Унеси его! Уйдите отсюда!
Рицпа вышла из жилища, благодаря Бога за то, что ей выпала такая передышка. Облегченно вздохнув, она уткнулась в шею сыну. Его запах был ей так приятен!
— Он сердится не на тебя, малыш, — сказала она, целуя ребенка. — Он сердится на этот мир.
Тут к ним подбежали дети Марты с явным намерением поиграть со своим маленьким братиком. Засмеявшись, Рицпа опустила Халева на землю. Дети в деревне, как правило, бегали раздетыми и грязными. Матери отпускали их бегать по деревне, только следили, чтобы они не забредали слишком далеко. Халев обрадовался веселой компании, как и Рицпа. После разгоряченных споров сердитых мужчин такая перемена казалась настоящим благословением.
— Эльза! Дерек! — позвала Марта, сидя у ткацкого станка, стоявшего прямо у дверей ее дома. — Отойдите от Рицпы и не приставайте к ней.
— Они не мешают мне, Марта, — улыбнувшись, сказала Рицпа.
Марта не обратила на ее слова никакого внимания.
— Дерек! Быстро сюда!
Рицпа перестала улыбаться, когда дети уныло вернулись к матери. Всех остальных детей тоже позвали по домам, и Рицпа осталась на улице одна, а рядом с ней радостно прыгал Халев. Марта что–то торопливо сказала детям, кивнув в сторону леса. Они заспорили было, но быстро замолчали и пошли в другую сторону. Эльза оглянулась и посмотрела на Рицпу горьким взглядом.
— Эльза, иди!
Халев хотел пойти с ними. «За! За! За!» — пролепетал он, ковыляя за своей двоюродной сестренкой. Эльза, заплакав, побежали прочь. Халев упал. Вставая, он тоже заплакал. «За… за…»
Преодолевая мучительную душевную боль, Рицпа склонилась над ним и поставила его на ножки. Она отряхнула тунику Халева, поцеловала его. Потом взяла мальчика на руки и посмотрела на Марту. Ну как Марта может так поступать?
Уткнувшись лицом в шею Халеву, Рицпа помолилась. «Боже, забери от меня мой гнев», — пробормотала она, сдерживая слезы. Подняв голову, она увидела, что Марта сидит на своем месте, опустив голову и уронив руки на колени.
Гнев Рицпы тут же исчез. Марта не враждовала с ней. Она просто боялась. Когда Марта взглянула на нее, Рицпа улыбнулась в ответ, чтобы показать, что не держит на нее зла. Она помнила, каково ей самой было жить во мраке и в страхе.
— Пойдем–ка с тобой погуляем и навестим Феофила, — прошептала она Халеву и пошла по улице.
— Фео… Фео…
— Да, Фео, — Рицпа поудобнее усадила сына на руках и не спеша пошла к лесу.
Грубенхауз Феофила был уже почти готов. Перед жилищем горел небольшой костер, но Феофила нигде не было видно. Испытывая любопытство, Рицпа спустилась в жилище, чтобы осмотреть его изнутри. С тех пор как она последний раз навещала Феофила, он проделал большую работу. Вырытое углубление было полтора метра глубиной и три на четыре метра в периметре. В дальнем углу лежала куча соломы, на ней — два шерстяных одеяла. Рядом были аккуратно сложены вещи Феофила.
Над вырытым в земле помещением возвышалось нехитрое деревянное сооружение — двускатная крыша, которая держалась на длинном бревне, стоявшем на шести крепких сваях. Стены были сделаны из грубо отесанных досок, крыша была покрыта соломой, пол был глиняным.
В доме стоял запах свежевырытой земли. Сейчас внутри было прохладно, но Рицпа знала, что зимой, когда внутри будет гореть небольшой костер, дом будет наполнен уютным теплом.
— Ну как? — раздался за ее спиной и откуда–то сверху голос Феофила. Вздрогнув, Рицпа обернулась. Феофил уперся одной рукой в притолоку и смотрел вниз, улыбаясь ей.
— Здесь приветливее, чем в доме Вара, — заметила Рицпа и тут же пожалела о сказанном. Ей не хотелось никого критиковать. Когда она вышла на улицу, Феофил взял у нее Халева, поднял его над головой и встряхнул, вызывая у него веселый смех. Рицпа улыбалась, глядя, как Феофил играет с ее сыном. Атрет был так занят спорами со своими односельчанами, что на Халева у него уже не оставалось времени.
Тут она увидела, что на костре жарится заяц.
— Хороший, жирный, — заметил ее взгляд Феофил. — Оставайся, пообедай со мной.
— Я с удовольствием останусь, только пусть с тобой пообедает Халев. Я не голодна.
Вглядевшись в ее лицо, римлянин увидел, что она чем–то встревожена.
— Что–нибудь не так?
— Если помнить, с какими людьми мы живем, то, я думаю, все нормально, — уклончиво ответила Рицпа. — Он говорит им о Благой Вести. На самом деле он кричит, пытаясь вдолбить ее им в головы. Вар и все остальные тоже кричат, защищая власть Тиваза. — Рицпа села и потерла виски. — Он их не слушает. Они не слушают его. В общем, никто никого не слушает.
— Бог трудится в людях, несмотря на их недостатки, а иногда и с помощью этих недостатков. — Феофил опустил Халева на землю и слегка шлепнул его по спине.
