Атрет смахнул мешочек со стола.
— Я не собираюсь поджимать хвост перед этим жалким…
— Тогда завтра же вечером ты будешь в лудусе! Как раз успеешь выспаться перед началом зрелищ!
Атрет смачно выругался и ударом ноги перевернул стол. Рицпа в ужасе отпрянула.
— Ты сам знал, что делаешь! — с упреком сказал ему Пунакс. — Ну и как, потешил свою гордость? И что будет с твоей гордостью, когда тебя снова закуют в цепи? А заодно и меня!
— Можешь напомнить Каллисту, что именно ты не позволил мне свернуть ему шею!
— А о них ты подумал? — сказал Пунакс, указывая на Рицпу, которая стояла в дальнем углу комнаты, пытаясь успокоить плачущего Халева. Атрет остановился и повернулся, на его лицо было страшно смотреть.
— А при чем тут они?
— Ты что, забыл, как это делается? То, что Домициан и Каллист хотят сделать с тобой, они сделают и с ними. Ты этого хочешь?
Атрет посмотрел на перепуганное лицо Рицпы и вспомнил, что на его глазах делали на арене с женщинами; было низко и гнусно смотреть, когда такое проделывают с незнакомыми людьми, и представить себе ее в такой роли было выше его сил. Он готов отдать свою жизнь, лишь бы Рицпу никто не тронул пальцем, и эта мысль отрезвила его.
— Я могу спрятать ее, — сказал Пунакс.
Атрет повернулся к нему.
— Убирайся!
— Ну тогда ее судьба в твоих руках.
Когда Пунакс ушел, Рицпа подошла к Атрету и положила руку ему на плечо.
— Моя судьба в руках Господа, Атрет. Не в твоих руках и даже не в моих.
Атрет посмотрел на нее. Если бы только он мог верить во что–то так же твердо, как она верит в своего Христа! Как же этот Христос заставляет Своих последователей ни на секунду не сомневаться в Нем? Атрет покачал головой. Веру во что–либо, что мог дать ему этот мир, из него уже давно выбили.
— Возьми деньги и иди к своим друзьям. Они не оставят тебя в беде.
— Без тебя я никуда не пойду. На то Божья воля.
Атрет схватил Рицпу за руку, больно впившись пальцами в кожу.
— Не спорь, женщина! Делай, что тебе говорят! — Он подтолкнул ее к маленькой комнате, и в этот момент раздался стук во входную дверь и послышался голос служащего гостиницы.
— Только что пришли сотник и с ним четыре воина.
— Шевелись, — захрипел Атрет на Рицпу, но она стояла на месте, и в ее взгляде не было ни малейшего страха.
— Если будет Божья воля на то, чтобы мы добрались до Германии, значит, Он доведет нас туда, что бы с нами ни случилось.
Услышав знакомые шаги кованых сандалий и звон отделанных медью поясов, Атрет повернулся к двери. Воины были уже в коридоре.
— Иди в свою комнату, — сказал Атрет Рицпе, подталкивая ее рукой. — И успокой ребенка.
— Я тебя не оставлю.
— Делай, что тебе говорят!
Она не тронулась с места.
В ней проснулось то упрямство, которое, как Атрету уже было известно, невозможно победить.
— Ты мне только помешаешь. — Не успел Атрет настоять на своем, заставив Рицпу подчиниться, как дверь распахнулась и два легионера встали в коридоре по обе стороны двери, а на пороге появился третий, со знаками отличия римского сотника.
— Ты! — произнес Атрет, и гнев в нем закипел с новой силой.
— Я беру тебя под стражу, Атрет, — сказал Феофил тоном, не терпящим возражений. — Сдать оружие.
Атрет вынул меч.
— Зачем тебе мое оружие?
Феофил щелкнул пальцами, и два воина вошли в комнату и стали по бокам Атрета. Еще два появились в дверях, за спиной Феофила.
— Я, кажется, ясно сказал. Мы берем тебя под стражу, хочешь ты того или нет.
— Не делай этого, Феофил, — сказала Рицпа. При виде плети в руках одного воина и оков и цепей в руках другого она почувствовала, как ее сердце оборвалось.
— Придется, — хмуро ответил ей Феофил. — Он не оставил мне выбора.
— Вот, значит, как можно доверять римлянам? — сказал Атрет. Он плюнул под ноги Феофилу и принял боевую стойку.
— Отойди, Рицпа, — сказал Феофил.
— Прошу вас, не надо, — тихо попросила она, выйдя вперед и став между ними.
— Не горячись, Атрет, а то Рицпе будет очень больно.
— Не делайте этого, — повторяла она, — прошу вас.
— Не унижайся! — сказал Атрет, раздраженный тем, что Рицпа так жалобно умоляет сотника. Схватив женщину за руку, он оттолкнул ее в сторону. В эту секунду он отвлекся настолько, насколько это было нужно Феофилу.
— Взять! — Два воина действовали быстро и слаженно, еще два вошли в комнату.
— Нет! — вскрикнула Рицпа.
Атрет почувствовал, как его ужалила плеть и руку, в которой он держал меч, словно обожгло огнем. Но воля оказалась сильнее инстинкта, и Атрет удержал в руке свое оружие. Повернув лезвие, он попытался воспользоваться мечом, но не успел увернуться от кулака Феофила.
Приняв на себя оглушительный удар, Атрет отскочил назад и снова почувствовал жалящую боль плети, на этот раз удар пришелся по щиколоткам. На его запястья надели оковы, и Атрет не успел нанести удар мечом по голове Феофилу. Феофил снова ударил его, на этот раз сильнее. Потом Атрет почувствовал, как кто–то дернул его за ноги. Он со всего размаху рухнул на пол. Когда он попытался встать, кто–то сильно пнул его ногой, и тяжелая нога опустилась на меч, который он продолжал сжимать в руке.
Издавая яростные крики, Атрет сопротивлялся удерживающим его четырем воинам, пока Феофил не ударил его рукояткой гладия по голове. Атрет почувствовал острую боль, в глазах у него потемнело, и последнее, что он услышал, был крик Рицпы.
Феофил убрал свой меч в ножны и, оглядев комнату, увидел, что Рицпа стоит с кричащим ребенком на руках, и слезы стекают по ее бледным щекам. Она пыталась подойти к Атрету, но один из воинов не пускал ее. Она посмотрела на Феофила, и ее взгляд был полон упрека и недоверия.
Сотник мрачно улыбнулся.
— У него крепкая голова, Рицпа. — Его воины надевали на Атрета цепи. — Будет жить.
20
Атрет очнулся на деревянных досках трясущейся повозки, в лицо ему бил солнечный свет. «Слава Богу», — услышал он голос Рицпы и тут же почувствовал, как ко лбу прикоснулась ее прохладная и мягкая рука. Он понял, что его голова лежит у нее на коленях. Когда же он попытался приподняться, ему не дали сделать это тяжелые кандалы, сковавшие его руки и ноги.
— Не шевелись. Только больнее будет.
Атрет изрек какое–то ругательство на своем языке и снова попытался приподняться, напрягая все тело. В ту же секунду он почувствовал боль в голове и увидел над собой встревоженное лицо Рицпы. Его затошнило, и, застонав, он откинулся назад.
